Что движет солнце и светила (сборник)
Шрифт:
Александр всмотрелся в тот угол, где мелькнула непонятная тень, и заметил на полу какую-то палку. Оказалось, что это тяжелый лом, которым дворники обычно долбят смёрзшийся снег.
Особо ни на что не рассчитывая, Александр подсунул лом под дверцу и попытался поддеть её. Медленно, натужно, но она пошла вверх!
Выбравшись наружу, Александр, утопая в рыхлом снеге, кинулся в придорожные заросли ивняка. Он знал, что там протоптана тропка к речке. На шоссе он выйти не решился. Обнаружив, что сторожу удалось выбраться из западни, Интеллигент со товарищи сядет, конечно, на машину и догонит
Цыган ударил Любу по лицу. Она возмутилась, закричала, но он, приложившись кулаком к её зубам, велел заткнуться, пообещав в противном случае скорое свиданье с бабушкой-покойницей.
— Дай воды промыть глаза, — прохрипел Цыган. — Чем ты, сука, их выжгла?
Люба ничего не ответила. И тогда он перевернул её на живот и, зажав шею широкой пятерней, свободной рукой вытащил из пояса узкий кожаный ремень. Люба подумала, что он хочет овладеть ею, и только от одной мысли об этом на душе стало муторно. Она решила притвориться, что раскаивается в том, что сделала, и хочет ему помочь.
— Ты уж извини меня, — повиноватилась Люба. — Погорячилась я. Глаза-то у тебя как? Сильно ожгло? Давай промоем их водой…
— Сейчас пойдём, — ответил он. — Вот только уздечку на тебя наброшу…
Она почувствовала, как шею охватывает холодное кольцо ремня, затягиваясь всё туже и туже. Володя, казалось, хотел её удавить.
— Осторожно, задушишь ведь!
— Нет, ты мне ещё пригодишься, — он злобно хохотнул. — Мы с тобой напоследок позабавимся как следует, — и прикрикнул: Чего разлеглась? А ну вставай!
Люба встала. Володя ударил её ребром ладони по шее и тяжело дыхнул в затылок:
— Иди на кухню! И не вздумай ерепениться, иначе тебе кранты…
Делать нечего, она двинулась вперёд. Удавка стягивала шею и, врезаясь в горло, не давала дышать. Люба взмолилась, чтобы он хоть чуть-чуть её ослабил, но Володя, дёрнув ремень, причинил такую боль, что в глазах потемнело.
— Молчи, стервь! Хуже будет!
Когда Люба привела его на кухню, он приказал подвести его к умывальнику. Воды в нём, однако, не оказалось.
— Налей из бака! — закричал Володя. Он вёл себя слишком нервно, и Люба подумала, что Цыган действительно перепуган: боится, что лишится зрения. Но его тревожило довольно странное ощущение: ему казалось, что в доме, кроме их двоих, есть кто-то ещё.
— Это твой кот тут ходит? — спросил он.
Нет, Мейсона на кухне не было. Люба видела, как он забился в спальне под кровать и, видимо, там и остался.
— Чёрт с ним, с котом! — снова занервничал Володя. — Почему воду не наливаешь? У меня глаза уже лопаются!
Люба провела ладонью по своему лицу. Оно было влажным от слёз — слёз человека, сознающего, что у него нет выбора.
— Ну, долго я буду ждать?
— Сейчас, вот только ковш найду, — стараясь казаться спокойной, ответила Люба.
Ковш не надо было искать: он лежал на крышке бака. Но Любу кто-то будто подпихнул к зажигалке, которую Цыган оставил
Люба осторожно взяла зажигалку, попробовала вывернуть свою руку так, чтобы пламя наверняка ожгло пальцы Цыгана, но поняла: это у неё не получится. И тогда она, стараясь казаться запуганной, дрожащим голосом попросила:
— Встань чуть сбоку, а то мне никак не наклониться за ковшом. Пожалуйста!
Матюгнувшись, он отвел руку так, чтобы удавка, ослабнув, оказалась чуть сбоку. И тогда Люба поднесла зажигалку прямо к его пальцам, сжимавшим ремень.
Дальше всё разворачивалось как в финале какого-нибудь триллера. Люба, почувствовав свободу, резво отпрыгнула в сторону и сбросила ремень с шеи. Цыган вопил не столько от боли, сколько от унижения: надо же, эта простодырая курица обвела его вокруг пальца! Потеряв контроль над ситуацией, он стал кидаться во все стороны, широко растопырив руки — это напоминало игру в жмурки, и в лучшие времена Люба обязательно вдоволь бы насмеялась над его нелепыми и странными прыжками и ужимками. По дрожащему, побелевшему как мел лицу Цыгана она поняла: на этот раз, если он её схватит, никакой пощады не будет.
На плите стояла большая кастрюля. Когда Люба случайно уронила на неё взгляд, ей вдруг вспомнилась сцена из давным-давно виденного фильма «Александр Невский»: русские бьются с немецкими рыцарями-псами, облаченными в латы и шлемы, напоминающие вёдра. Это была подсказка подсознания!
Люба схватила кастрюлю и нахлобучила на голову Цыгана по самые плечи. В посудине, между прочим, была вода, в которой насильник так нуждался.
— Умылся? — с торжеством крикнула Люба. — Или ещё добавить?
Цыган попытался снять кастрюлю и, может быть, это ему удалось бы сделать, если бы Люба не набросила на него бельевую верёвку.
Она и сама не поняла, как сумела так ловко и быстро обмотать Цыгана верёвкой, не смотря на его яростное сопротивление. У неё было важное преимущество: она его видела, и контролировала каждое движение, и ей не мешала кухонная мебель, в то время как её противник постоянно наталкивался на стулья, стол, плиту и от ярости и бессилия совсем потерял голову.
Затянув на веревке узлы, Люба подождала, пока Цыган не рухнул на пол сам. После этого она стреножила строптивого Цыгана его же ремнём. Однако он не желал смиряться с постигшей его участью и, яростно извиваясь, пытался освободиться от пут.
— Смирно! — скомандовала Люба и, взяв кочергу, ткнула его в бок. — А ну, Цыган, замри! Отделаю, как Бог черепаху…
От пережитых волнений её мучила жажда. Но только Люба поднесла ковш к губам, как скрипнула незапертая дверь и в дом кто-то ввалился.
Люба выглянула в коридор и обмерла: там стоял Саня и держал в руках топор.
— Ты зачем его у поленницы бросила? — спросил он. — Топор новый, острый, кто-нибудь обязательно позарится…
Люба, обессиленная борьбой с Цыганом, подумала, что натиска Александра ей не выдержать. Она решила, что беглый муж явился за срочно понадобившимися вещами или, не дай Бог, за телевизором, без которого его мамзели и жизнь не в жизнь.