Что, если?
Шрифт:
Начав подмерзать, Имана зовет сестру в дом. Волк недовольно пыхтит. Умел бы – так наверняка бы ее облаял. Пока одна сестра подкидывает дрова в буржуйку, другая зажигает свечи. Из-за отсутствия центрального электричества у них каждый раз романтика.
– Хочешь, посмотрим какое-нибудь кино?
– Давай. Только сама выбери фильм.
Имана ненадолго отходит, чтобы прибраться в бане. А когда возвращается, Айна крепко спит, разметав черные волосы по подушке. Разморила парилка сестру. Имана укладывается рядом. Но, как и многие ночи до этого, уснуть не может… Ворочается с боку
Какое-то время спустя до этого тихо спящая Айна начинает беспокойно метаться. Поначалу Имана не видит в этом какой-то проблемы. Но когда сестра начинает плакать, нерешительно ее окликает.
– Эй! Эй, Айна… Проснись. Это всего лишь сон.
И ничего такого она не делает. Просто трогает сестру за плечо. А та начинает с остервенением отбиваться.
– Да что с тобой?! Эй!
Щелкает ночником, работающим от солнечных батарей. Айна распахивает глаза и резко садится, но в ее взгляде еще очень долго нет никакой осмысленности. Имане делается не по себе. Не совсем понимая, как ей помочь сестре, она вскакивает, набирает в чашку воды и, шлепая босыми пятками по остывшему полу, возвращается к кровати.
– Вот. Попей. Айна!
Уже более осмысленно та кивает. Постепенно приходя в себя, берет стакан. И даже делает глоток, дробно постукивая о край зубами.
– Приснилось, – хрипит, будто из пучины выныривая.
– Что приснилось? Ты запомнила? Можешь рассказать?
– Кошмар, – уверенно кивает Айна.
– А подробнее?
Айна облизывает пухлые губы. Ее руки немного дрожат, а в глазах в одну секунду собираются целые океаны слез.
– Ты погибла. В т-тебя стреляли. Точнее, не в тебя… Но это ты! Ты… погибла. Дурдом. Что-нибудь как приснится! Как будто мне наяву мало тревог, – ругается, а сама Имане в лицо заглядывает. – Ты же в порядке, а? С тобой все хорошо?
– Как видишь.
Замолкают. Имана гладит Айну по волосам. В последние недели они очень сблизились с сестрой, так, как она и не думала, что способна…
– Это же просто сон? – жалобно всхлипывает Айна. – Наркоманский бред, вызванный грибами. Правда же?
Имана растерянно ведет плечиком.
– Наверное.
– А вовсе никакое не видение, да? Просто галлюцинация.
– Расскажи в деталях, что ты видела.
– Ты имеешь в виду, что мне приснилось?
Голос Айны дрожит. Конечно, она совершенно не готова ни к чему подобному. Да и сама Имана, накормив сестру грибами, явно не рассчитывала на такой приход.
– Да, – мягко замечает она. – Что тебе приснилось?
– Не помню!
– Айна. Не паникуй… Сон не мог уйти так быстро. Ты все сейчас вспомнишь. Просто глубже дыши. Ну?
– Тебя убили, – дрожащим голосом говорит та. – Тебя убили. Тебя убили!
– Как? Ты можешь сказать, как?
– Выстрелом. Кто-то выстрелил… А ты зачем-то побежала навстречу пуле. Какая глупость…
– Да…
– Приснится же.
– Точно. Что я – дура, под пули бежать?
– И я про то.
Айна прячет лицо в дрожащих руках. Имана вытягивается рядом с ней на кровати, и, закинув руки за голову,
– Ты же не думаешь, что это… видение? – последнее слово Айна буквально выплевывает.
– Я не знаю.
– Бред. Ну какой же бред, а?! Да это же просто грибы. И все…
– Расскажи еще что-нибудь. В деталях. Это была осень или зима? Ты видела какие-то лица?
Айна рассказывает. Что снилось ей лето, тайга. Снился какой-то движ. Мужской, шумный, будто бы что-то предвкушающий.
– И этот снился…
– Кто?
– Ну… Импотент!
– Человек Глухова? Тот, над которым ты пошутила, он?
– Да. Да, кажется… Я не помню!
– Вспоминай. Это важно.
– Да что вспоминать?! Просто он примелькался. Достал меня до печенок! Вот подсознание и выдало его физиономию.
– Кто стрелял, ты, конечно, не видела? – отмахивается Имана.
– Нет. Слушай, это же просто сон… Ты чего в меня так вцепилась?
– А если не сон? Вспоминай, Айна. Раз я побежала, значит, стреляли не в меня, тут ты верно подметила.
– И? Дальше что?
– Тогда в кого стреляли? В Глухова? Он там был?
– Не знаю! Прекрати, пожалуйста. Ты меня с ума сводишь!
Пятясь нелепо задом, Айна сползает с кровати и выбегает прочь из дома, как была, босиком и в ночнушке. Имана садится, обхватывает согнутые в коленях ноги руками. Игнорируя стекающий вниз по позвоночнику страх. Успокаивая дыхание. И всякие мысли вроде, ну и ладно. И пусть. Так даже лучше. Потому как они совсем уж какие-то неправильные.
Но манящие…
Что ей жизнь, если без него из нее ушла вся радость?
Встает. Забирает тапки и одеяло.
– Айна…
– Я здесь, – всхлипывает сестра. Имана поворачивается на звук. Айна сидит на завалинке рядом с прикорнувшим одним глазом волком.
– Прости меня. Я, наверное, слишком давлю, – винится Имана, неспешно подходя к сестре и набрасывая ей плед на плечи.
– Не то слово.
– Извини. Правда. Я не хотела. Пойдем в дом, здесь холодно. И комарье, – шлеп себе по шеке. Если в жизни в лесу и есть какие-то минусы, то это – вездесущие насекомые. Летом от комаров и мошки ничего не спасает. Даже разрекламированные репелленты бессильны.
– Я еще чуток посижу. Проветрю голову.
– Ну, посиди. Волк, охраняй.
– В моих снах мне ничего не угрожало, – хмыкает Айна.
– Да я просто пса командам учу.
Не желая навязываться сестре, которую и так в очередной раз напугала, Имана возвращается в дом. Ноутбук так и стоит на полу, куда она его переложила. Берет… Пароль у Айны – закачаешься – четыре единицы. Имана его зачем-то вводит. Подключает древний модем и, с трудом дождавшись, когда страница поиска загрузится, вводит «Герман Глухов», отсортировав поиск по фотографиям. Те тоже прогружаются целую вечность. Стараясь не смотреть на объект своих девичьих грез, Имана внимательно вглядывается в лица окружающих его людей. Охрану вычисляет в два счета. По одинаковым галстукам. И по всему выходит, что Герман ее или в значительной мере обновил, или сменил полностью. Ни одного знакомого лица в его окружении. Понять бы, хорошо это или плохо?