Что мне сказать тебе, Мария-Анна
Шрифт:
Она взглянула на него с удивлением.
– Ты это о чем?
– Ну ты сказала что наверно могла бы понять от чего эта его странная болезнь.
Она помедлила с ответом, разглядывая его.
– Я думаю перво-наперво мальчишку нужно вырвать из Фонтен-Ри и всех тех людей что его там окружают. У меня знаешь ли сильное предчувствие что от одного этого ему сразу же полегчает.
Он нахмурился.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что если ты где-то в каком-то месте долго и мучительно болеешь, то первое что тебе нужно сделать это уйти из этого места.
Он внимательно посмотрел на неё и затем почти торжественно произнес:
– Риша, ты не представляешь как я счастлив найти в моем возрасте настоящего друга. Еще буквально час назад я был один на всей этой земле, а теперь у меня есть ты.
Она усмехнулась.
– Ну четырнадцать лет это вполне подходящий возраст чтобы заводить себе друзей.
Он улыбнулся.
– Научи меня быть мудрым.
Она с улыбкой отрицательно покачала головой.
– Нет, мой друг, четырнадцать лет это еще слишком рано, чтобы учиться мудрости. Поступай так как тебе велит твоё сердце и будь что будет.
Немного помолчав она вдруг сказала:
– Слушай, совсем забыла спросить, тебя сейчас как звать-величать-то?
– Да всё так же, Гуго Либер.
– Гу-го Ли-бер, – медленно повторила она, словно пробуя имя на вкус. Потом передернула плечами: – Брррр-рр, ну и имячко.
20.
На следующее утро в охотничий домик примчался Шон Денсалье, граф Ливантийский. Он пребывал в весьма прескверном расположении духа. Ему определенно не нравилось, что его, Верховного командора, озадачивают такой ерундой как конвоирование во дворец какого-то бродяги. И сейчас его раздражало всё: и сонный Родвинг, и не выказывающий никакого почтения Жан, и повязка на лице Гуго.
– На кой черт она вам? Я же уже видел вашу неприятную физиономию.
Гуго, который напротив, был в хорошем настроении, улыбаясь под черной тканью платка, смиренно произнес:
– Такова воля нашей государыни. Смею ли я ослушаться?
Командор ничего не ответил, повернулся к одноглазому смотрителю и велел немедленно подать лошадей. Видя как тот нетороплив, граф разразился бранью в адрес Жана, но это не возымело никакого действия. Смотритель продолжил исполнять повеление всё так же неспешно.
Граф обратился к Гуго.
– Сначала мы заедим в казармы в Руша-Ролен. Там вы облачитесь в протиктора. Получите всю форму, оружие, плащ, сапоги, всё как полагается. Её Величество не желает что бы ваше появление привлекло чье-либо внимание. Соответственно во дворце вы будете вести себя как подобает протиктору. Это понятно?
– Да, Ваше Сиятельство.
Шон с сомнением поглядел на собеседника.
– Вам известны нормы и правила поведения для протикторов, церемониалы обращения с Её Величеством и прочее?
Граф явно задал этот вопрос умышленно, но Гуго спокойно ответил:
– Да, Ваше Сиятельство.
– Интересно, откуда же вам это может быть известно? – Торжествующе спросил командор. – Простому-то рыбаку из Бретонии.
Гуго пожал плечами.
– Дело нехитрое. Быть верным своей королеве до самого конца и исполнять любую её волю. Думаю вам это знакомо.
– Повязку по прибытии в Руша-Ролен вам придется снять. Она будет привлекать к вам внимание.
– Как скажете, Ваше Сиятельство.
Шон неприязненно взглянул на Гуго и сказал:
– Можно вашу руку?
Гуго протянул ему правую руку. Могучая длань героя Азанкура крепко стиснула худую ладонь недавнего узника Сент-Горта.
Граф, холодно глядя в глаза Гуго, продолжил всё сильнее сжимать его руку.
– Я не знаю зачем ты понадобился королеве, – тихо проговорил Шон, – но я печёнкой чувствую, что ты негодяй и проходимец. Пусть ты какой-то хитростью и завоевал её доверие, но это еще ничего не значит. Я тебе ни на грош не верю. И буду следить за тобой. Если ты попытаешься причинить ей какой-то вред или как-то нажиться на болезни Его Высочества, я тебе все кости переломаю. Медленно. Одну за одной. Гуго Либер.
Боль в зажатой ладони стала невыносимой, Гуго терпел сколько мог, но было очевидно что его кости сейчас и правда затрещат и сломаются. Граф обладал невероятной силой.
– Прошу вас, Ваше Сиятельство, перестаньте, – умоляюще произнес Гуго, чувствуя как его ладонь пылает от боли, набухает, немеет и кажется что кости, буквально упираясь друг в друга, вот-вот рассыпятся.
Граф продолжил еще несколько секунд, Гуго уже начал изгибаться и морщиться, пытаясь не закричать, и затем отпустил и резко направился к своей лошади.
Гуго, тяжело дыша, смотрел на едва не покалеченную ладонь, осторожно пытаясь шевелить ею.
Родвинг наблюдал всю эту сцену и когда она завершилась с презрением отвернулся.
Взбираться на лошадь и ехать верхом для Гуго было непросто, и спина, и колени, а теперь еще и правая ладонь начинали ныть, гудеть и отзываться болью на любое неосторожное движение. Шон Денсалье заметил это, но не придал никакого значения. А даже напротив, задал бешенный темп скачки, который окончательно измотал и измучил Гуго. И когда в Руша-Ролен Гуго спустился с лошади, ему пришлось крепко схватиться за седло, дабы боль в спине не переломила его.
В сопровождении Шона, Родвинга и одного из солдат местного гарнизона он прошел к длинному бараку, в котором за чем-то вроде прилавка его встретил лоснящийся толстый господин, который по повелению Верховного командора выдал Гуго полный комплект формы протиктора.
Гуго, уже без повязки на лице, облачился, при помощи Родвинга, в выданную одежду: тонкую льняную рубашка, прочные бриджи, короткие мягкие сафьяновые сапоги, роскошный черно-фиолетовый дублет с нашитыми на него резными металлическими пластинами выкрашенными в черный цвет и сверкающим золотыми нитями вензелем Дома Вальрингов, поручи, поножи на шнуровке, плечевые ремни, широкий пояс и длинный темный плотный плащ, окаймленный серебряным галуном. Покончив с одеждой, лоснящийся толстый господин, явно недовольный тем что его отрывают от приятного безделья по средине дня, хмуро спросил: