Что-нибудь эдакое
Шрифт:
Хьюго часто читал о том, что кто-то упал бы, если бы за что-то не схватился, но не думал, что это случится с ним самим. Схватился он за кресло.
— Свинокрад! — сказал сыщик и снова закрыл глаза.
Чтобы прийти в себя, Хьюго взял фотографию лорда Эмсворта, обалдело на нее посмотрел и поставил обратно.
— Что вы имеете в виду? — выговорил он.
— Что? А вы как думаете? Это надо же, красть свиней и держать в фургонах!
Хьюго опять взял фотографию, но уронил. Он часто читал о великих сыщиках, но никогда не видел их в деле. Тут ему пришла в голову интересная мысль.
— Вы меня видели?
— Видел, — игриво отозвался Пилбем. — Под-гля-дел!
— Когда я сажал ее в фургон?
Пилбем кивнул одиннадцать раз подряд.
— Как не видеть! Я там сидел. Спрятался от дождя. Сушил штаны, у меня воспаление седалищного нерва.
— А я вас не видел.
— Куда вам! И вот почему: я услышал женский голос. Разве я позволю девушке застать меня без штанов? Так нельзя, дорогуша. Это неприлично. Вот я и забился в угол.
В эту минуту открылась дверь и появился Бидж.
— Простите, сэр, вы ждете мистера Роналда?
— Э? — сказал Хьюго.
— Никаких я Роналдов не жду, — сказал Пилбем. — Подумаешь, Роналд! Что тут у вас, лечат голодом? Я хочу есть. — Он властно встал. — Пошли, Кармоди? Ням-ням.
Хьюго опустился в кресло.
— Я не хочу, — угрюмо сказал он.
— Обедать?
— Да.
— Не хотите обедать?
— Да.
Пилбем пожал плечами и направился к лесенке.
— Ну и дурак.
— Принести вам сандвичей, сэр? — спросил Бидж.
— Нет, спасибо. Что такое?
Слова эти относились к довольно страшному грохоту.
— Мистер Пилбем упал, сэр, — сообщил Бидж.
Надежда осветила на миг измученное лицо.
— Шею сломал?
— Вроде бы нет, сэр.
— А! — огорченно сказал Хьюго.
Глава XIV
Живой ум бывшего секретаря
1
Незадолго до половины восьмого Бакстер пошел в курительную, где обрел покой и одиночество. Какое-то время тишину нарушало только тиканье каминных часов. Потом донесся звук, поначалу слабый, набрал силу и зазвенел страстным призывом, как небезызвестная героиня Колриджа [46] , которая рыдала по бесу. Это был гонг, муэдзин усадеб, напоминающий гостям, что надо одеваться к обеду.
46
Сэмюэл Тейлор Колридж. Кубла Хан, или Видение во сне.
Бакстер не шелохнулся. Гонг он слышал, Бидж бил неплохо, он умел именно так вывернуть руку и замахнуться настолько, чтобы сделать поистине мастерский удар, на четверть мили. Но Бакстера звон не привлек. Он не собирался обедать. Он думал.
Мысли были не из тех, с какими приятно остаться наедине, и горькие, и мрачные. Экспедиция в Западную рощу оказалась нелегкой. Вспоминая о ней, Бакстер пылал яростью.
Все были милы с ним, милы и деликатны. Правда, когда выяснилось, что свиньи в хижине нет, легкое напряжение возникло. Лорд Эмсворт сильнее сжал трость и явственно спрятался за Биджа, который сумел одновременно выразить осуждение и жалость. Зато после этого оба вели себя с подчеркнутым тактом.
Лорд Эмсворт рассуждал об эффектах тьмы и света. В грозовой тьме, говорил он под одобрительное урчание Биджа, примешь что угодно за человека, кормящего свинью. По-видимому, это был сучок, торчащий из стены. Для иллюстрации он поведал о том, как в детстве ему привиделась кошка с горящими глазами, а в завершение предложил, придя домой, выпить горячего чаю.
Словом, вел он себя как нельзя лучше, но Бакстер, повторим, пылал яростью.
Дверная ручка повернулась. Вошел Бидж.
— Если вы передумали, сэр, обед сейчас подадут.
Говорил он как добрый друг с добрым другом. Ничто не выказывало обиды. Судя по тону, он все простил и забыл.
Но млеко сладкой дружбы [47] людской еще не принесли к дверям Бакстера. На Биджа он взглянул так враждебно, что человек послабее мог бы и растеряться.
— Не передумал.
— Хорошо, сэр.
— Принесите виски с содовой.
— Сейчас, сэр.
Дверь закрылась мягко, но не так быстро, чтобы Бакстера не пронзила раскаленная игла досады: дворецкий сострадательно вздохнул. Так вздыхает добрый человек, входя в палату сумасшедшего дома.
47
Уильям Шекспир. Макбет. Акт IV, сцена 3. — Перевод М. Лозинского.
Бывший секретарь еще терзался злобой, когда лакей по имени Джеймс принес виски, поставил на столик, глубоко вздохнул и вышел.
Этот вздох, да еще и взгляд насквозь пронзили Бакстера. Он чуть не позвал лакея, чуть не спросил, какого черта он смотрит и вздыхает, но сдержался и съел два сандвича. Выпил он и виски.
Ему стало лучше — не совсем, а так, немного. Раньше он с удовольствием убил бы Биджа и Джеймса, а потом поплясал на их могилах. Теперь он мог и не плясать.
Как бы то ни было, он остался один. Бидж и Джеймс пришли и ушли. Остальные — в Матчингеме и в столовой. Никто не отвлечет. Можно думать.
Поначалу мысли были мрачные, все о прошлом. Однако под влиянием виски они повернулись к настоящему, конкретней — к Сью.
Такие люди, как Руперт Бакстер, собственно говоря, не влюбляются. Сью он одобрил, больше мы ничего сказать не можем. Но одобрения этого, вкупе с тем фактом, что перед ним дочь человека, у которого шестьдесят миллионов (в долларах), вполне хватило для особого чувства. Он уже видел в ней миссис Бакстер.
Вот почему его огорчили слова лорда Эмсворта. Мысль о том, что ты безумен, как селезень, мешает ухаживать. Он очень радовался, что так быстро принял меры.
Руперт Бакстер принадлежал к тем, в чьем словаре нет слова «неудача». Он понимал, что у такой богатой наследницы хватает поклонников, но их не боялся. Только бы она подольше погостила в замке, а уж он своего добьется. Ему показалось, что он слышит свадебные колокола. Однако это был телефон.
Он раздраженно взял трубку.
— Алло?
Вероятно, гроза подпортила провод. Голос был замогильный.
— Говорите громче! — гавкнул Бакстер и ударил телефон о столик. Это помогло.
— Бландингский замок? — спросил голос, уже посюсторонний.