Что сказал Бенедикто. Часть 1
Шрифт:
За три недели, что не было Аланда, Коху самому стало казаться, что он повзрослел. В зеркале он видел совсем другого человека, и этот человек был ему куда симпатичней.
Аланд вернулся утром, когда Кох, переиграв упражнения, потренировавшись в зале, сидел над книгами.
– Здорово, Вильгельм, молодец, я тобою доволен. Фердинанд, заходи, знакомьтесь. Вильгельм – Фердинанд. Вильгельм, сбрось рубашку, посмотри, Фердинанд. Что скажешь?
Кох обернулся, от такого темпа он впал в растерянность. В комнату вошел молодой человек – может, года на два старше Коха, светлый, синеглазый и, несмотря
– Это невозможно, доктор Аланд.
– Ты подвергаешь сомнению мои слова?
– Нет, костную мозоль я вижу. Но как?
– Ручками, доктор Абель. Для чего-то они у человека приделаны?
– У человека много чего приделано, но разнёс он себя здорово, ничего не скажешь.
– Да, а я его так и не выпорол.
Кох переводил взгляд с одного на другого.
– Рёбра тоже вы клеили? На ключице осколки как хорошо встали…
– Так я собирал их два дня спустя, Фердинанд. Эти идиоты ничего не сделали и не пытались, я отвык ковыряться скальпелем, но пришлось. По свежему и так бы составил. Больше суток добирался. Кто мог подумать, что этот дурак побежит в сарай стреляться, получив на конкурсе Золотую медаль?
– Я слышал от доктора Аланда о твоих успехах, Вильгельм, – тепло, хорошо сказал Абель. – Поздравляю.
Он еще раз пожал руку Коху.
– Что? Будем пить кофе? Свари, Фердинанд. В соседней комнате всё найдёшь, это твои комнаты. Вильгельм жил в них на правах больного, я его привез без сознания. Пока Фердинанд сварит нам кофе, Вильгельм, я тебе все-таки всыплю, так что спускай штаны и ложись на диван. Не смущайся, Фердинанд – человек деликатный, он выйдет.
Абель, пряча улыбку, вышел. Кох непонимающе смотрел на Аланда.
– Ты меня не слышишь, Вильгельм? Или это акция протеста? Я обещал, придется так и поступить.
– Я больше не буду так делать, – пробормотал Кох, отступая от Аланда.
– Вдруг ты забудешь о своем обещании? А этого ты не забудешь никогда, и заодно будешь знать, что я вовсе не такой добрый, каким показался сначала. Ты чудом остался жив, и хорошо, что уцелела рука, следовательно, ты дурак, а дураков надо учить.
– Я им был, теперь всё изменилось.
– Да? Тогда можешь выйти вон и проследовать за ворота, считай, что я тебя выгнал за непослушание, и посмотрим, что ты будешь делать.
Кох тоже подумал, что он будет делать, и понял, что просто убьет себя.
– Ну, дорогой, – тут же поддел его мысль Аланд. – Кто из нас прав? Далеко ушла от тебя твоя глупость? Всего-то до ворот, – Аланд как фокусник развел руками и засмеялся. Кох разозлился и пошел к дивану с самым решительным видом, Аланд придержал его за руку.
– Вильгельм, я всего лишь предупредил тебя, что твоя глупость гуляет неподалёку, так что сильно не обольщайся.
Аланд приобнял Коха за плечи.
– Не злись, на меня злиться бесполезно, мне это все равно. Унижать не буду. Если наши мнения разойдутся принципиально, получишь в физиономию, но это когда драться научу. Всё? Перестал злиться? Не перестал. Вильгельм, хочешь в жизни что-то понять, принимай её любой. Ни Господь Бог, ни я зла тебе не желаем. Это аксиома, вбей её в свою голову, пригодится. Посмотри мне в глаза. Ужас!.. Злющий-то какой!.. – Аланд рассмеялся. – Фердинанд, ты только посмотри, он меня сейчас убьёт, но лучше меня, Кох. Все равно ничего не получится, а гнев пройдет. Лучше обними меня.
– Нет.
– А кто-то мне обещал руки целовать, если я его выпорю. Не знаешь, кто это был? Как там наш кофе, Фердинанд?
– Почти.
– Фердинанд, скажи, что надо сделать, чтобы этот господин перестал на меня сердиться?
Абель вышел к ним с туркой в руке, по-прежнему сдержанно улыбаясь, на Коха посмотрел все также светло.
– Вильгельм, господин Аланд – слишком добрый человек, потому ему приходится иногда изображать из себя злодея, не обращай внимания.
– На меня?! – уточнил Аланд. – Ты чему ребенка учишь, Абель?
– Где чашки? – дипломатично перевел разговор Фердинанд.
– У меня в кабинете, по коридору – первая дверь направо. Сходи, Вильгельм.
Коха еще захлёстывало обидой – то ли на Аланда, то ли на себя, но обругал он мысленно дураком Аланда и пошел к дверям.
– Между прочим, дурак у нас, по-прежнему ты, – ответил ему вслух Аланд. – И за дурака в мой адрес ты рискуешь улечься на диван очень основательно и не без тягостных для тебя последствий.
Абель рассмеялся.
– Вильгельм, он мысли читает, так что можешь ругаться вслух, одно и то же.
– Простите, господин Аланд.
– За мысленные ругательства, Вильгельм, принимаются и мысленные извинения, конечно, если они полны искреннего раскаянья, я его не вижу, но я понимаю, что от вас я услышу еще и не такое, мои преданные ученики.
Кох принес два прибора, поставил их на стол и молча сел в стороне.
– Почему два?
– Я уже позавтракал, спасибо. К тому же, кофе я не люблю.
– Господин Аланд, – сказал Фердинанд, – тет-а-тет он бы вас, конечно, послушался, а тут я, посторонний человек, мне тоже было бы неудобно.
– А знаешь, до чего мне было удобно нестись через всю Европу? И главное, как удобно мне было за тысячу километров выбивать из его трясущихся рук ружье!
– Можно я все-таки пойду за ворота? – Кох поднялся. – Я так ни разу и не вышел за них без вас.
Кох ушел.
– Отличный характер, – сказал Аланд.
– Не начудит?
– Ничего страшного, пусть остынет.
Абель подошел к окну.
– В самом деле, к воротам пошел.
– Естественно, надо же себя испытать. А вдруг ничего?
– Может, вы его пережали? Мне его жаль, видно, что гордый. Вас знает мало, меня совсем не знает. Может, его вернуть?
– Я уеду – разговори его, ему было слишком хорошо одному, рано.
– Вышел за ворота. Вы знаете, что он будет делать?
– Сам не хочешь посмотреть?
– Если это не воображение, то я вижу, что он просто стоит у стены и смотрит в небо.
– Не воображение.
– Ему пятнадцать?
– Только что исполнилось шестнадцать. Я привез ему подарок, он давно об этом мечтал, уеду – отдашь.