Что такое государство Израиль?
Шрифт:
Израильский историк Ноах Эфрон пишет: «Нигде на харедим не смотрят с таким страхом и ненавистью, как в Израиле. Израиль – это бастион классического антисемитизма, направленного не против евреев вообще, а против ультра– и просто ортодоксальных, слишком “иудейских” евреев» [192] . Это не должно удивлять, так как образ «нового еврея», созданный по сути под влиянием и как вызов европейскому антисемитизму, был сознательно выстроен как отрицание иудея, представляемого деградировавшим выродком. Эфрон утверждает, что сионистские идеологи лишь довели до совершенства ненавистный юдофобский образ, созданный Вольтером и Фихте:
192
Efron N. Trembling with Fear: How Secular Israelis See the Ultra-Orthodox, and Why // Tikkun. 1991. Vol. 6. № 5. P. 15–22, 88–90.
«Не нужно долго искать отвратительные образы «Altjude» (традиционного еврея) в сионистской риторике и публицистике.
193
Ibid. P. 16, 18–19.
В связи с этим стоит вспомнить слова Хаима Хазаза (1893–1973), писателя и идеолога сионизма:
«Сионизм и иудейство – не одно и то же, они резко отличаются друг от друга и, без сомнения, противоречат друг другу. Когда не можешь быть евреем, становишься сионистом. Сионизм воспрял на руинах иудейства в час, когда силы народа иссякли… Одно можно сказать с уверенностью: сионизм – не преемственность и не лекарство. Он вырывает с корнем и уничтожает. Он сбивает народ с пути, идет наперекор воле и духу, опустошает его, вырывает с корнем и бросает на новый путь – к далекой, но четкой цели, к которой пойдет он с горсткой людей во главе, чтобы стать песчинкой другой нации! Внимание: народ не будет ни новым, ни обновленным; он будет другим. Тот, кто думает иначе, либо ошибается, либо лжет сам себе» [194] .
194
Передовая статья // Haaretz «Musaf» Elul. 1943. 5703.
Андре Мальро, в отличие от христианских сионистов, видящих Израиль продолжателем библейской истории, смотрит глубже; по его мнению, Израиль не сохраняет евреев, он их преображает [195] .
В подобном контексте место, отведенное в сионистском проекте социал-дарвинизму и евгенике, смотрится как совершенно естественное. Патерналистский подход был характерен для сионистского движения с самого начала – еще до возглавления его выходцами из России [196] . Один из сионистов призывал рассматривать брак как «акт общественный, от которого зависит будущее расы» [197] . Сионизм был большой «евгенической революцией», которая, по мнению Артура Руппина (1976–1943) – крайне влиятельного лидера сионистов, – была направлена на «очищение еврейской расы» [198] . Приход Гитлера не нарушил связей сионистов с авторитетами в области теории рас [199] . Даже после нацистского геноцида сионисты, «оставаясь верными основам социал-дарвинизма, подчас продолжали угнетать его жертв» и, подобно нацистам, называли евреев «недолюдьми» [200] .
195
Malraux A. Pr'eface // Lazar N., Izis, Neher A. Isra"el. Lausanne: La Guilde du livre, 1955. P. 9.
196
Rose J. The Question of Zion. Princeton (NJ): Princeton University Press, 2005. P. 91–92.
197
Falk R. Zionism, Race and Eugenics // Cantor G., Swetlitz M. (eds.). Jewish Tradition and the Challenge of Darwinism. Chicago: Chicago University Press, 2006. P. 150.
198
Ibid. P. 155.
199
Занд Ш. Кто и как изобрел еврейский народ. М.: Эксмо, 2012. С. 460.
200
Bensoussan. G. Un nom imp'erissable. Isra"el, le sionisme et la destruction des Juifs d’Europe (1933–2007). Paris: Seuil, 2008. P. 76–77.
Светское большинство, утверждает Эфрон, испытывает глубокий страх перед харедим: «Несколько друзей и коллег независимо друг от друга рассказали мне о своих кошмарных снах, в которых их похищали и в ряде случаев пытали харедим. [Светские израильтяне] чувствуют, что они зажаты между двумя страшными врагами: палестинцами, с одной стороны, и харедим – с другой» [201] . Есть ощущение, что от этого нельзя застраховаться: «…сколь бы рационально ты ни воспитывал ребенка, его в конце концов могут заманить в лагерь харедим» [202] .
201
Efron N. Trembling with Fear. Op. cit. P. 16.
202
Ibid.
Неудивительно, что по отношению к харедим светские израильтяне проявляют подчас нескрываемую ненависть. Во время войны в Персидском заливе, когда иракские ракеты обрушивались на Израиль, представлялась вполне реальной угроза химической войны. В то время как большинство израильтян испытывало чувство солидарности, Эфрон услышал от одной из студенток-гуманитариев Тель-Авивского университета такое пожелание:
«Лучше бы сейчас началась химическая атака на Бней-Брак (город, населенный преимущественно харедим), пока им не раздали новые противогазы [приспособленные для бородатых]. Тогда с ними раз и навсегда будет покончено» [203] .
203
Ibid. (Для более глубокого изучения темы см.: Efron N. Real Jews: Secular versus Ultra-Orthodox and the Struggle for Jewish Identity in Israel. New York: Basic Books, 2003.)
Антагонизм между сионистами и харедим сохраняется в израильском обществе и поныне. Евреи, осевшие в Канаде, Франции или России, осознав свою удаленность от «еврейских корней», обращаются именно к иудаизму. Они записываются в группы изучения Торы для начинающих, ходят в синагогу. В Израиле подобный шаг равносилен отказу от осознания себя светским евреем и «переходу в стан врага». Такая поляризация общества не имеет аналогов в современном мире.
Идеализация светского самосознания не уничтожила понятия святости – оно просто переместилось в новые, приобретающие сакральные свойства области жизни [204] . Сионизм – отнюдь не единственная область, где находит себе пристанище еврейский идеализм, прежде вдохновлявшийся Торой: наука, литература, борьба за мир и социальную справедливость также становятся «священными». Вот пример отношения к поэзии сестры национального героя Израиля Моше Даяна (1915–1981):
204
Недавняя выставка в Музее Израиля в Иерусалиме красноречиво свидетельствует о переносе статуса святынь с иудейских на национальные символы.
«Любовь моей матери к поэзии была не просто преходящим увлечением; она стала для нее единственным смыслом. Я думаю, болезнью моей матери и многих представителей ее поколения поэтами-декламаторами было то, что стихи не просто любили – им верили… Моя бедная мама воспринимала стихи как способ существования, как образ жизни. Она бесконечно их цитировала и верила в рифмы и в свою записную книжку так, как религиозный человек верит в библейские заповеди и сказания… Натан Альтерман [1910–1970] был для моей матери тем, чем Лев Толстой – для моей бабушки Дворы. Когда мы были детьми, моя мать вырезала из газеты “Давар” каждую его статью» [205] .
205
Geffen Y. Trading Anna Karenina for Golda Meir // Lilith. 2002. Vol. 27. № 1. P. 11–15.
Отношение к культуре (особенно к «высокой культуре») как к святыне присуще также и нерелигиозным евреям России, Германии, Франции и других стран: оно подобно формированию израильского светского мировоззрения, которое подменяет собой традиционное еврейское самосознание, довольно часто не оставляя от него и следа.
Однажды на свадьбе в поселении около Нетании я разговорился с парой, сидевшей со мной за одним столом. Они являлись сторонниками левых взглядов и, испытывая отвращение к воинственной природе израильского общества, пытались устроиться в Европе, однако позднее вернулись в Израиль. «Таким, как вы [религиозным евреям], легко прижиться, – говорили они мне с легким упреком. – Вы можете поселиться в любой стране. Достаточно найти синагогу, еврейскую школу и кошерную булочную – и вы дома! Для нас же это невозможно. Мы привязаны к этой стране и ее языку; мы здесь в ловушке. Мы стали заложниками наших дедов, которые хотели создать “нового еврея” и тем самым лишили нас всего еврейского».
Их признание – иллюстрация того, что, «как и все революции, сионизм тоже хотел “разрушить до основания”, а затем опустить занавес над всем, что имело несчастье ему предшествовать» [206] . Как и эта пара, многие израильтяне, воспитанные по принципу «разрушим до основания, а затем…», тяготятся своим отчуждением от иудейства, «обвиняя» в этом, с весьма очевидной горечью, своих бабушек и дедушек – первопроходцев сионизма. Тем не менее смелости вновь вернуться к Торе они в себе также не находят.
206
Барнави Э. Сионизм // Барнави Э., Фридлендер, С. Евреи и ХХ век. Указ. соч. С. 218.