Что такое государство Израиль?
Шрифт:
Раввины-реформисты, равно как и харедим, обвиняли идеологов сионизма в саботаже любых усилий по спасению евреев Европы, в том числе принятого президентом США Рузвельтом еще в самом начале войны решения найти страны, которые предложили бы евреям убежище [246] .
Моррис Эрнст (1888–1976), активист движения за гражданские права, имевший прямой контакт с Рузвельтом, решил проверить истинность этих обвинений – понаблюдать за тем, как отнесутся его друзья-сионисты к идее о предоставлении убежища для европейских евреев. Когда он рассказал об инициативе Белого дома, «…друзья вышвырнули меня из дома… Они сказали совершенно откровенно: “Моррис, это предательство, ты подрываешь основы сионистского движения”. Может быть. Но мне гораздо важнее найти убежище для полумиллиона или миллиона людей, которых притесняют по всему миру». Редактор «Нью-Йорк Таймс» также возмущался: «Ради Бога, почему судьба всех этих несчастных людей менее важна, чем чей-то призыв к созданию государства?» [247]
246
Ross J. Rabbi Outcast. Elmer Berger and American Jewish Anti-Zionism. – Washington (DC): Potomac Books, 2011. P. 76.
247
Цит. по: Rabinowitch I.M. Political Zionists and the State of Israel. Op. cit. P. 9.
Некоторые источники обвиняют сионистское движение в применении политики «селекции», то есть приема в Палестину лишь тех, кто был способен внести значительный политический или экономический вклад в строительство сионизма. Термин «селекция» имел в данном случае особенно зловещее звучание: ведь когда евреи выходили из вагонов по прибытии в лагеря уничтожения, эсэсовцы проводили «селекцию», отбирая тех, кто какое-то время мог приносить пользу экономике рейха на принудительных работах. Остальных же немедленно отправляли в газовые камеры. Вейцман однажды сказал: «Старики исчезнут, такова их судьба. Они не имеют никакого экономического или нравственного значения. Старики должны смириться со своей судьбой». Такое отношение Вейцмана не ускользнуло от внимания западной прессы. Вскоре после войны активист движения за права человека писал: «Кто знает, сколько тысяч еврейских жизней могли мы спасти из когтей Гитлера, если бы не было этого антиеврейского давления со стороны [других] евреев?» [248]
248
Sussman L.R. Judaism for All Seasons // The Christian Century. 1963. April 3. P. 428.
Многие израильские историки склонны поддержать обвинения, выдвигаемые против сионистского движения как харедим, так и раввинами-реформистами. Они, хоть и другими словами, подтверждают, что Бен-Гурион и его окружение препятствовали попыткам спасти еврейские общины Европы от уничтожения. Сионистское руководство, по их утверждению, сделало все для того, чтобы усилия по спасению оказались подчинены главной цели их собственного движения, то есть созданию «нового еврея» и еврейского государства. Сионисты, подобно другим европейским националистам, видели в людях лишь «человеческий материал», рассматривая вопрос жизни и смерти миллионов лишь с позиции политической целесообразности [249] .
249
См., например: Segev T. Le septi`eme million. Les Isra'eliens et le g'enocide. Paris: Liana L'evy, 2003.
Для противников сионизма вывод очевиден: «В двадцатом столетии кровь шести миллионов евреев – мужчин, женщин, детей и стариков – была отдана основателями и вождями движения в обмен на государство. Какой нормальный человек может вообразить такую чудовищность?» [250] Сионистское руководство обвиняют в том, что оно отвернулось от европейского еврейства и «блокировало планы эмиграции европейских евреев в другие страны мира с целью заставить их перебраться в Палестину» [251] .
250
Blau R. Les gardiens de la cit'e: histoire d’une guerre sainte. Paris: Flammarion, 1978. P. 184–185.
251
Шабтай Бен-Цви, цит. по: Ibid. P. 122.
Эти наблюдения, сделанные израильскими историками в конце ХХ века, подтверждают то, о чем давно говорили бородатые раввины в черных лапсердаках, которых в еврейском истеблишменте никто не принимал всерьез. Правда, эти столь серьезные обвинения игнорировались и тогда, когда они исходили от по моде одетых реформистских евреев, вполне вписавшихся в американскую культуру.
Представитель американского реформистского иудейства раввин Моррис Лазарон (1888–1979) после своей поездки по еврейским общинам Европы, состоявшейся накануне Второй мировой войны, выступил с протестом против исключительного финансирования сионистского предприятия в Палестине в ущерб усилиям по спасению евреев Европы, над которыми тогда нависла непосредственная угроза со стороны нацистов. Он также отвергал сионистский тезис, что лишь Палестина может стать безопасным убежищем для евреев. Лазарон обрушился на сионистских пропагандистов, пытавшихся убедить евреев в том, что весь мир все равно отвергнет их только потому, что они евреи. По его мнению, не было причины подрывать доверие американских евреев к эмансипации из-за антисемитской политики Германии [252] . И действительно, многие евреи сохранили верность идеалам равенства вопреки нацистскому геноциду, а порой и вследствие этой трагедии.
252
Greenstein H.R. Turning Point: Zionism and Reform Judaism. Chico (CA): Scholars Press, 1981. P. 79.
Суть того, в чем обвиняют сионистов их религиозные недруги, легче понять в свете следующего наблюдения видного израильского ученого:
«С точки зрения отцов-основателей [Израиля], еврейские общины, разбросанные по Центральной и Восточной Европе, имели значение лишь в качестве источника новобранцев. Никакой ценности сами по себе они не представляли. Даже в разгар Второй мировой войны не произошло никакой смены приоритетов: для Берла Каценельсона на первом месте стояло не спасение евреев как таковых, а организация сионистского движения в Европе… Таким образом, каждое событие в жизни народа следовало оценивать в соответствии с единственным критерием: его вкладом в дело сионистского движения» [253] .
253
Sternhell Z. The Founding Myths of Israel. Op. cit. P. 50.
Эта позиция объясняет безразличие к страданиям евреев, в котором и историки, и раввины обвиняют сионистов. Постигшая евреев Европы трагедия не только укрепляла решимость сионистского руководства создать еврейское государство – она давала им аргумент невиданной силы.
В каком-то смысле между сионистами и национал-социалистами существовало идейное сходство: и те и другие считали евреев чуждым народом, не верили в возможность их ассимиляции в западном обществе и считали, что в Европе им места нет. Раввин Иоахим Принц (1902–1988), деятель немецкого сионизма, в своей книге «Мы евреи», изданной в Берлине в 1934 году, приветствовал воцарение нацистов в Германии и провозглашал «конец либерализма» [254] . В 1937 году он заметил, что нацисты относятся к сионистам как к «любимчикам» [255] среди евреев. Эмигрировав в США, Принц продолжал совмещать обязанности раввина с участием в сионистском движении и в 60-х годах являлся председателем нескольких еврейских организаций.
254
Ross J. Rabbi Outcast. Op. cit. P. 141.
255
Prinz J. Zionism under the Nazi Government // Young Zionist. London. November 1937. P. 18.
Чтобы заручиться поддержкой нацистского руководства, немецкие сионисты демонстрировали приверженность своим националистическим идеям. Курт Тухлер, член исполкома Федерации сионистов Германии, уговаривал высокого чина СС барона Леопольда фон Мильденштейна написать в нацистской прессе про-сионистскую статью. Барон согласился на том условии, что сможет воочию увидеть сионистские поселения. Вскоре после прихода Гитлера к власти сионист и нацист вместе со своими женами отправились в Палестину. Барон сдержал слово и осенью 1934 года написал серию из двенадцати статей для ежедневной газеты «Angriff» («Атака»), созданной Йозефом Геббельсом в 1927 году и сыгравшей важную роль в приходе национал-социалистов к власти (ее перестали издавать только в мае 1945 года, когда советские танки уже были в Берлине). В память о поездке была вычеканена медаль-сувенир, с одной стороны которой изображена свастика, а с другой – шестиконечная звезда [256] . Сионисты также смогли выторговать согласие гитлеровского правительства на выезд десятков тысяч евреев с их капиталом в Палестину, что послужило для остального мира предлогом и аргументом для снятия санкций экономического бойкота против нацистской Германии [257] .
256
Недавно вышедший израильский фильм «Квартира» подробно рассказывает об этой истории: Catsoulis, Jeannette, ”On One Coin, a Swastika and a Star of David” // New York Times, October 18, 2012, http://movies.nytimes.com/2012/10/19/movies/the-flat-a-jewish-family-history-in-a-documentary.html
257
Black E. The Transfert Agreement: The Dramatic Story of a Pact between the Third Reich and Jewish Palestine. New York: MacMillan, 1984.
Хотя во время Второй мировой войны сионисты не сразу осознали масштаб нацистского геноцида, они извлекли из него однозначный урок: нужно любой ценой создавать свое государство и укреплять его, переселив туда как можно больше евреев. Только в этом случае появится возможность противостоять любым нападкам со стороны арабов. По словам израильского историка Моше Циммермана:
«Катастрофа – это орудие, которым пользуются очень часто. Если быть циничным, можно сказать, что факт массового уничтожения евреев стал одним из самых полезных средств для манипуляции общественным мнением, в особенности еврейским – причем как в Израиле, так и за его пределами. В израильской политике из этой трагедии делают вывод, что “еврей без оружия равноценен еврею мертвому”» [258] .
258
Моше Циммерман, цит. по: Leibowitz Y. Peuple. Terre. 'Etat.. Op. cit. P. 61.
Но этот вывод отнюдь не единственный. Из нацистского геноцида следует и совершенно иной урок: нужно опасаться сильного государства, объявляющего себя стоящим выше обычной морали, практикующего расовую дискриминацию и совершающего преступления против человечности. Роль нацистского геноцида в становлении сионистского еврейского государства общепризнана. Основатели Израиля смогли убедить большинство государств – членов ООН, что единственным возможным воздаянием за геноцид евреев и в то же время однозначным решением «еврейского вопроса» будет создание отдельного государства. Они подчеркивали, что евреям опасно жить в этом мире, и лишь собственное государство сможет их защитить. Сионисты проводят прямую связь между уничтожением европейского еврейства и Государством Израиль, считая появление последнего символом возрождения. Сионистское толкование этого трагического события четко отражается в том, как его отмечают в Израиле.