Что такое политическая философия
Шрифт:
Итак, на ходу небрежно проблематизировав политическую власть, перехожу к государству. Государство - это совершенно особое состояние политической рефлексии, которое, оказывается, дает и давало гораздо более сильный мыслительный эффект, чем власть. Почему, собственно, вдруг появились десятки, сотни поколений людей с мышлением типа: «Ну да, власть приходит и уходит, но приходит и уходит она в государстве». Вы думаете, государство сделал юный распутник Гильгамеш, огородив сферу политической власти? Нет. Оно сделано прежде всего в нашем мышлении, как какое-то «естественное» пространство политической власти.
Противопоставление Европы и Азии, Запада и Востока - один из самых ярких случаев человеческого идиотизма. Как можно противопоставлять Запад Востоку, когда две
В этом смысле политическая власть - в мышлении - может выступать как первичная. Это началось гораздо раньше XIX века, это началось с одной из ранних форм нашего европейского государства, не китайского и не ближневосточного. Все- таки, я думаю, спора не будет - мы в Европе живем. Как римляне называли Средиземное море? «Наше море». Греки, афиняне делили все острова на «наши» и «не наши». Так вот, определим государство как пространство политического действия, в частности, пространство политической власти, выработанное и вообще, и в конкретных случаях политической рефлексией человека. Возьмем IV век до нашей эры, когда один великий грек сказал еще молодому Александру Македонскому (если бы руководители государств были немножко пообразованнее, то они могли бы сослаться на этого грека, но они по традиции очаровательно не тронуты просвещением, невежественны): «Реальное государство - это сильное государство». Были полисы-острова, материковые полисы, греческие полисы Причерноморья, греческие полисы Малой Азии, и все-таки идеал государства оставался один и у Диогена Лаэртского, и у Аристотеля, и у поздних стоиков: реальное государство - это сильное государство. Приятно звучит, да?
Мы должны подняться хоть на минимальный уровень рефлексии и понимать, что когда человек говорит «весь мир хочет» - то он либо жульничает за большие деньги, либо человек честный, но смертельно невежественный. Даже замечательный английский поэт Редьярд Киплинг, который написал стихи: «Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток. И пока светят луна и звезды, они останутся Западом и Востоком». Но тут же говорит: «Но есть рубеж, на котором Запад встречается с Востоком, и они - одно. Когда сильный с сильным лицом к лицу у края земли встают». Значит, всегда была сфера, где не было никакого ни Запада, ни Востока - это сфера силы и сфера ума.
Приведу один пример, что один раз сделало такое сильное государство, которое мы ассоциируем не только с Периклом, Алкивиадом и Аристидом, но и с Фидием, с великими художниками, скульпторами, поэтами. У Афин готовилась война с другим государством, тоже сильным, со Спартой, и вот в Афинах стали ходить слухи, что один остров, другой остров начинают вести переговоры со Спартой. Об этом в Афины донесли шпионы с этих островов (не те шпионы, которые сидят, смотрят и слушают, как я, а настоящие, которых в то время было полным-полно, это уже тогда было выгодной профессией). А за что острова любили Афины? Афины в годы неурожаев, неуловов подкармливали их и защищали - надо ведь держать соседей, а держать одним кнутом невозможно. И вот когда вдруг один остров начал колебаться, то афиняне напали на остров, вырезали всех до одного мужчин, способных носить оружие, всех детей и женщин продали в рабство, получив за это неплохие деньги, для чего были уже приглашены работорговцы из Малой Азии, и все дома сожгли. Все было очень четко. Комментируя это не очень, в общем, привлекательное для нас с вами событие, один грек сказал: «Что делать, мы должны быть сильны в грядущей войне со Спартой. Слушайте, что-то знакомое, правда? Резать, убивать, жечь - греки это умели делать очень квалифицированно, почти так же квалифицированно, как строить. И это - идеал сильного государства.
Гегель говорил, когда его назначили министром просвещения: «Я выражаю себя через свою философию где угодно, за какие угодно деньги и перед кем угодно, потому что это - мое личное дело». А мы все околпачиваем себя, вновь и вновь ссылаясь на суммарные абстрактные категории - народ, общество, «все прогрессивное человечество» (последний всплеск политического идиотизма - глобализм). Но начинается постепенный возврат к приоритету индивида, который думает. Вы можете спросить: а если он не думает? А думает-то ведь тот, кто хочет думать. Тот, кто хочет думать больше, чем он хочет многие другие вещи.
Здесь необходима историческая справка, давайте перейдем к культурному и политическому преемнику Древней Греции - Древнему Риму. Как себя формулировало древнеримское государство? Обычно это было закодировано в такой аббревиатуре: SPQR («Senatus Populus Que Romanus») - «Сенат и народ римский». То есть сенат и народ были абсолютно равнозначны в этой формуле. Когда произошло восстание Спартака и подавление его Крассом, Красе сказал: «Я не стану врать, что я разгромил Спартака не для самовозвышения, я не стану врать, что, несмотря на то что я человек небедный, - а он был очень небедный человек, - я также рассчитывал, разгромив Спартака, несколько поправить и свои денежные дела, но я это сделал ради государства, ради сената и народа римского», - не врать же нельзя, но в Риме был неписаный закон: перед своими не врать, они же тебя знают.
Историки-марксисты в сталинское время уверяли меня на лекциях по истории, что у Спартака не было ясно выраженной политической программы. Между прочим, дамы и господа, мы все смеемся, слыша этот бред, но в этом бреде есть и правда. У него не было политической программы, да и у Красса, который разгромил его, ее тоже не было. Но потом из ниоткуда появляется новый страшный человек, Люций Корнелий Сулла, вместе со своим врагом Марием, который устраивает маленькую славную гражданскую войну. При этом случайно Сулла перерезал 26 тысяч римлян. (Представляете себе Москву, где за три дня перерезали 26 тысяч интеллигентов? Было дело, когда с середины 1936 до 39-го перерезано не 26 тысяч человек, а, по общей прикидке одного статистика, 280 тысяч людей интеллигентных профессий. Так помилуйте, это же гигантская Москва, это же огромная страна!) Но Сулла говорил: у меня есть только одна цель - укрепление республики, я все это сделал в интересах государства. Не важно, что при этом он убил всех личных врагов, врагов своей огромной семьи - это как будто бы ерунда.
В Древнем Риме все записывалось в четырех экземплярах, в отличие от сталинской Москвы, где все записывалось, как сейчас полагают архивисты, максимум в одном экземпляре, а иногда ни в одном.
Была там и еще одна страшная вещь, которая при сталинизме буквально повторилась, - знаменитые проскрипции. Почти всегда, когда убивали патриция, убивали всех его рабов. Это значит - не только прикончить старого идиота- большевика, наркома здравоохранения, скажем, но и всех секретарей и секретарш и даже, как мне рассказывал один человек, который чудом остался жив, охранников в министерстве тоже. То есть воспроизводится стереотип.
И тут дело уже не только в политической власти. Тут появляется новая всепокрывающая концепция государства - Римская республика. Сулла сказал позднее Цицерону: «Ну ты-то, Марк Тулий, понимаешь, что во мне действовало государство?». Правда, государство его типа, а Сулла был страшный консерватор, традиционалист и - республиканец (убежденный враг монархии и диктатуры). А себя он облек временными диктаторскими полномочиями, не только не изменив государственного строя, но еще его и укрепив. Республиканский государственного строя оставался таковым, пока не наступила эра политического модернизма. Я подчеркиваю - Сулла был консерватором, который оставил государство в неприкосновенности. Правда, убил в этом месте 26 тысяч человек, но, как мы говорим, тоже наш жаргон - «это непринципиально».