Что-то похожее на осень

Белл Джей

Влюблённое выражение лица Бена превратилось в беспокойное.

– Ты в порядке?

– Моя голова меня убивает, – признался Джейс.

– Ты ничего не пил прошлой ночью.

– Нет, но я начинаю жалеть об этом, особенно, если у меня всё равно будет похмелье. – Джейс сел за кухонный стол напротив Бена, потирая виски. Должно быть, это мигрень. – Принесёшь мне пару таблеток аспирина?

– Конечно.

Бен встал, мгновение наблюдая за ним, прежде чем поспешно выйти из комнаты.

Джейс закрыл глаза,

пока ждал, обычная темнота за закрытыми веками сейчас была красной, горячей и обжигающей. Он практически видел эту плоскую линию, шипящую от жара, как раскалённый металл в тостере.

– Может быть, ты что-то не то съел? – произнёс Бен по пути обратно в комнату. – С желудком всё в порядке? Ты мог подхватить инфекцию.

Джейс покачал головой, протягивая руку за аспирином. Он закинул таблетки в рот, отправляя их в путь с большим глотком кофе. С богом, таблеточки! Он пытался поставить чашку на стол, когда его руку охватило судорогой. Джейс услышал, как чашка упала на пол, почувствовал на ноге брызги кофе. Когда он опустил взгляд, казалось, будто чашек было две, лужи было две, беспорядок был двойным.

– Такой неуклюжий, – произнёс Джейс. Ему нужно прибраться и вернуться в кровать. Когда он встал, его голова ответила яростью. Красная линия в мозгу усилилась, сияющий жар перетёк в скрипящую боль, которая угрожала его покалечить. Он видел только красную линию, которая тревожно быстро утолщалась, его боль повысилась до невероятного уровня, заполняя горизонт.

Затем ничего. Сладкое блаженное ничего.

* * * 

Ощущение кружения. Ничего. Яркий свет, белые комнаты. Ничего. Глаза над голубыми масками. Ничего.

Затем одна и та же сцена, снова и снова. Тусклая комната с закрытыми занавесками, перед ними много лиц, все с одинаковым выражением беспокойства. Бен. Мишель. Отец Джейса. Бен. Мать Джейса. Бернард. Мишель. Бен. Грег. Мать Джейса. Бен. Бен. Бен.

Наконец, лица замедлились, останавливаясь на Бене, который смотрел... Где он? Джейс оглядел комнату. Куча трубок и мешков стояли на одной стороне его кровати. Перед ним с потолка свисал телевизор. Больница? Джейс повернулся лицом к Бену, ловя его внимание.

– Почему я здесь? – спросил Джейс.

Бен сделал глубокий вдох, будто разочарованный вопросом.

– Ты в больнице, – сказал он, будто читая с листка. – У тебя была аневризма, но сейчас ты в порядке. Тебе просто нужно поправиться.

Джейс выдохнул, поднимая взгляд на телевизор, глядя на мутное отражение на затемнённом стекле. Затем он взглянул обратно на Бена, который не выглядел обнадёженным.

– Это правда?

Бен вздохнул, сжимая его руку.

– Да. Честно.

Джейс пытался вспомнить, что произошло. Они с Беном не спали допоздна, занимаясь любовью. Нет, после этого было больше. Утро,

которое было слишком ярким, и головная боль, но это было размытым пятном.

– Я не помню, как сюда попал.

– Я знаю, – сказал Бен. – Этот разговор происходит у нас по несколько раз каждый день. Врачи говорят, это твоя кратковременная память. Ты приходишь в себя, спрашиваешь, что происходит, и как только снова закрываешь глаза, кажется, ты забываешь. Но говорят, что тебе может стать лучше. Я думаю, ты поправишься.

Бена поморщился. Джейс хотел успокоить его, но устал.

– Скажи мне ещё раз, – сказал он. – На этот раз я не забуду. Обещаю.

Бен сделал глубокий вдох.

– Ты упал на кухне и потерял сознание. Ты не реагировал...

Голос Бена превратился в скрип, и ему понадобилось несколько минут, прежде чем он смог продолжить. Джейсу хотелось закрыть глаза, но он обещал запомнить. Вместо этого он сосредоточился на обрывке дневного света, который видел через занавески.

– Тебя привезли на скорой, – сказал Бен. – Оперировали пять часов. Твои родители сразу вылетели и приехали как раз, когда тебя вывозили из операционной. Все здесь. Мы все тебя любим. Хорошо?

Джейс кивнул, чувствуя усталость. Ему нужно, чтобы Бен поспешил и закончил, чтобы он мог снова заснуть.

– Что ещё?

– Ничего, – сказал Бен. – Ты здесь неделю, и последние пару дней у нас с тобой происходит один и тот же разговор. Но мне всё равно. Не важно, если у нас осталось только это, потому что я люблю тебя, и я так рад, что ты не умер!

Бен плакал, и Джейс почувствовал укол вины, но не мог найти энергию, чтобы его успокоить. Его веки были такими тяжёлыми. Ему нужно отдохнуть. Он мог только сдаться...

Когда он снова открыл глаза, телевизор был включён, звук выключен. Офицер полиции заталкивал мужчину в костюме в машину, вспыхивали камеры, снимая каждый угол. Когда Джейс повернул голову, рядом сидел Бен, хмурясь в книгу. Линия дневного света между занавесками исчезла. Как долго Бен здесь сидел? Всю неделю, ночь и день? Джейс мог представить, как мать заставляет Бена уйти, хотя бы немного поспать, но помимо этого он знал, что Бен был рядом, ожидая, когда ему станет лучше, когда он вернётся к нему.

Рядом с Беном стоял поднос несъеденной еды. Была тронута только пачка сока с трубочкой. Учитывая состояние Джейса, он сомневался, что еда для него. Ему вдруг захотелось увидеть, как Бен ест, увидеть его улыбку или смех, или то, как он делает что-нибудь кроме того, что сидит здесь в печали, как цветок без солнца.

– Прости меня за всё это, – произнёс Джейс.

Бен поднял взгляд, на его лице отразилось удивление.

– За что?

– За всё это, – сказал Джейс, ему удалось показать одной из рук. – Больница, аневризма, то, что так тебя пугаю.