Что-то похожее на осень

Белл Джей

Бернард кивнул.

– Да. Это тоже.

– Прости, – сказал Джейс. – Ты бы не пытался помочь Виктору, если бы не я, и он не украл бы твоё ружьё и...

Бернард махнул рукой, чтобы он замолчал.

– Может, я бы не узнал его. Может, я бы познакомился с ним сам. Я всё равно попытался бы ему помочь.

Конечно, попытался бы, потому что Бернард был хорошим человеком. И потому что он потерял сына из-за суицида и сделал всё, что мог, чтобы не повторить тех же ошибок. Жизнь была чертовски коварной, раз делала это с ним, заставляя Бернарда проходить через

это снова, даже когда он делал всё правильно.

– До моего возраста не доживёшь, не потеряв людей, которых любишь, – продолжил Бернард. – Ты не привыкнешь к смерти, но она становится более знакомой и менее шокирующей. Суицид – это нечто совершенно другое. Терять кого-то из-за возраста естественно. На болезнь ты можешь злиться. Ты можешь бушевать из-за обстоятельств, которые вызвали аварию, и на войне ты можешь ненавидеть врага за то, что тот забрал жизнь. Но когда дело касается самоубийства, ответственность несёт только тот человек, который его совершил. Кто в здравом уме стал бы его винить? Может, поэтому те, кто остался, в итоге винят самих себя.

Джейс кивнул, слишком хорошо его понимая.

– Я мог сделать больше. Если бы я переехал обратно, остался с ним, тогда, может, он не стал бы...

– Может, – сказал Бернард. – Тяжело сказать, что происходило в голове Виктора в тот момент. Он оставил записку?

Джейс покачал головой.

Бернард охнул.

– Не вини себя. Ты много сделал для Виктора, всё, что мог в своё время. Оглядываясь назад, всегда легко найти больше. Может, мы все могли бы сделать больше, но никто из нас не может на самом деле сказать, что могло бы произойти. Не стоит играть в эту игру. Поверь мне.

– Тогда что нам делать? – спросил Джейс. – Как жизнь может когда-нибудь снова приобрести смысл после такого?

– Учись на этом.

– Какому уроку? – спросил Джейс.

Бернард выдохнул.

– Урок в том, что ты не всегда можешь кого-то спасти, даже если любишь его. Как бы странно это ни звучало, это дарит мне небольшое облегчение. Я всегда думал, что если бы был хорошим отцом, мой сын не покончил бы с собой. Я никогда не узнаю, но я старался поступать правильно с Виктором, и этого не было достаточно. Некоторых людей слишком сильно преследуют их собственные демоны. Может, мой сын был таким же. Я не могу сказать, но я устал винить себя.

– Ты спас меня, – сказал Джейс. – Ты это знаешь?

– Как я могу забыть? – лицо Бернарда исказилось чем-то похожим на улыбку. – Спасибо, что говоришь так, но правда в том, что я помог тебе спасти себя. В конце концов, такие решения каждый принимает сам. Нельзя спасти того, кто не хочет быть спасённым. Но это не значит, что я когда-нибудь перестану пытаться. – Он поднял рюмку. – За то, чтобы не сдаваться.

Джейс понимал. Бернард всё ещё присматривал за ним спустя столько лет, убеждаясь, что он хочет быть спасённым. Джейс поднял свою рюмку.

– Я не сдаюсь. Будем, старик.

Теперь Бернард действительно улыбнулся.

– Будем, мелкий ты засранец.

Чокнувшись рюмками, они пустили по желудкам огонь.

* * * 

Джейсу

не нужно было время, чтобы отпустить прах Виктора. Он не привязывался к нему. Это был вовсе не Виктор, просто оболочка. Держа обеими руками картонную коробку, он спустился на поляну, чувствуя себя отшельником, несущим гроб. Как странно, что человек мог поместиться внутри пространства, которое по размеру меньше обувной коробки, и каким незначительным казалось тело по сравнению со всеми мыслями, которые были у человека, со всеми делами, которые он сделал, со всеми жизнями, которых он касался. Видя тело таким, Джейс только больше убедился, что человек – это нечто большее, чем физическая форма.

Он дошёл до озера, проходя мимо него без остановки. Он думал развеять прах Виктора над полузамёрзшей водой, где они однажды плавали вместе обнажёнными, но было другое место, которое казалось более подходящим. Джейс годами не ходил на поляну. То, что осталось, не походило на его воспоминания. Убежище было не там, где раньше. Грег перенёс его на другую сторону поляны, возможно, из-за направления ветра. Или, может, он снёс его и начал сначала, потому что то, что стояло, было намного крепче и прочнее, чем то, что помнил Джейс.

Мгновение он позволил себе смотреть, прежде чем приступить к работе. Джейс поставил коробку с прахом в убежище и начал собирать дрова. Снег по-прежнему покрывал большую часть земли, такая влага и холод быстро пропитали перчатки. В конце концов, он снял их и откинул в сторону, по-прежнему собирая дрова. Когда получилась достаточно большая куча, его замёрзшие пальцы с трудом пытались поджечь сырое дерево.

Джейс знал, что это не особо важно, что он мог просто разбросать прах, но он хотел сначала зажечь костёр. Он не хотел оставлять Виктора в холоде. В этом не было смысла, тот не нуждался в нём.

В отчаянии, Джейс приоткрыл картонную коробку. Один раз он уже заглядывал. Он знал, что прах Виктора в полиэтиленовом пакете внутри. Он достал пакет и разорвал коробку на клочки, используя её для розжига костра. Поработав и попыхтев ещё, он смог, наконец, развести пламя.

Какое-то время он просто стоял на коленях перед огнём, вытянув руки, чтобы согреть их, пока думал обо всех воспоминаниях, что они здесь создали. Каминг-аут перед Грегом, первый поцелуй, или даже позже, когда Виктор жил здесь летом перед тем, как Джейс переехал в Хьюстон. Эта поляна была местом разговоров. Некоторые были хорошими, некоторые плохими, но все они теперь были ценными, потому что больше не будет никаких.

Джейс встал и, не глядя вниз, открыл пакет. Он подошёл к краю поляны, поначалу онемев, когда его пальцы зарылись в то, что когда-то было телом Виктора, и рассыпал прах по снегу и земле. Затем он расплакался, двигаясь быстрее, разворачиваясь по кругу, пока разбрасывал пепел. Он втирал пепел в убежище, бросал его в огонь, подкидывал в воздух и наблюдал за его полётом. К тому времени, как он закончил, прах был повсюду: на земле, на деревьях, на его волосах, на его губах. Теперь это место стало Виктором.