Что-то похожее на зиму
Шрифт:
– Сказали, что им не сообщили причину твоего отсутствия.
– Оу. Мой друг забирал для меня домашнюю работу, но не со всех уроков. Один из учителей раздул из этого проблему в понедельник, но я всё объяснил.
– Включая то, что нас не было в городе, и нам нельзя было позвонить?
– вмешался его отец.
– Ты выставил нас некомпетентными.
– Прости!
– сказал Тим, ощетинившись.
– Я завтра пойду в школу и скажу, что держал вас в неведении. Упаси Бог, чтобы они подумали о вас плохо.
– Не умничай!
– прорычал Томас.
–
– Мы знаем, что из школы звонили, когда нас не было, - более мягким тоном произнесла мать.
– Ты должен был просто поднять трубку и объяснить ситуацию. И действительно, вывих недостаточно хорошая причина, чтобы пропускать две недели.
Теперь снова вмешался отец.
– Социальный педагог спрашивала, думаем ли мы, что ты должен быть наказан за прогулы, раз был способен посещать школу.
Тим сжал зубы.
– Мне через многое пришлось пройти, ладно? Я не хотел портить вашу дурацкую поездку, и это, кстати говоря, вывих третьей степени, что чертовски близко к перелому.
Лицо отца покраснело.
– Не разговаривай так при своей матери!
Тим посмотрел на маму, чьи брови были приподняты. Тим не мог в это поверить! Из всего, что он сказал, они услышали только ругательство?
– Я разберусь с этим. Завтра я поговорю со школьным социальным педагогом и всё проясню. Обещаю.
Но этого было недостаточно. Отец по-прежнему был зол, и хуже того, мать казалась оскорблённой.
Плечи Тима опустились.
– Простите.
Это удовлетворило их достаточно, чтобы они позволили ему сбежать в свою комнату. Как только он оказался там, зазвонил его телефон. Родители раскошелились на отдельную линию - скорее для их удобства, чем для его - и если бы он был умнее, то вместо домашнего дал бы школе свой номер.
Тим поднял трубку.
– Да?
– Привет.
Бенджамин был как средство спасения из другого мира, того, в который Тиму очень хотелось сбежать.
– Привет. Ты должен приехать и забрать меня. Меня совершенно достало это место.
– У меня нет машины, - напомнил ему Бен.
– Думаю, мою ты водил больше меня. Приходи сюда.
И Бен пришёл, со скоростью молнии. Тим встретил его на подъездной дорожке и вскоре снова расслабился. Он не был уверен, сможет ли Бен воссоздать волшебство, заставить Тима чувствовать себя хорошо за пределами пузыря, в котором они существовали две недели, но опять же, Бен знал, что именно делать. Захватив его автомобиль и взяв его в заложники, Бен привёз Тима в город Галвестон, где с пляжей открывался вид на Мексиканский залив. Тим никогда раньше не видел океан, и хоть технически не видел и сейчас, волны и песок определённо выглядели настоящими.
Они вместе сидели на пляже, разговаривая, пока не село солнце. С Беном легко было находиться рядом, как и всегда. Не было ничего странного. Тиму не нужно было держать его за руку или постоянно отмахиваться от его советов. Когда группка девушек из колледжа заметила их и предложила поделиться пивом, Бен немного затих, но это могло
Он немного покачивался, пока облегчался, пытаясь вытеснить из головы Кристу и Бена. Иногда у него было такое чувство, будто у него больше нет места для себя самого. Он бросил взгляд через плечо и увидел очередного призрака. Девушка, ожидающая его, пока вечерние тени затемняли её черты, могла бы быть Карлой, которая вернулась из прошлого, чтобы разрушить единственное хорошее, что только началось. И Тим понял, что это хорошее - не Криста.
– Я должен отвезти своего друга домой, - сказал Тим.
– Почему? Ему нужно быть в кровати к определённому времени?
– Что-то вроде того, - ответил Тим.
Девушки хотели, чтобы они пошли к ним в отель, но Тиму удалось от них отвязаться. Облегчение от освобождения от них, о времени наедине с Беном в машине легло на него тяжким грузом. Если бы Брайс или Дэррил оказались в такой же ситуации, то прямо сейчас были бы в том отеле, проживая историю, достойную "Писем в пентхаус". Вместо этого Тим был счастлив покататься со своим новым приятелем-геем. Что это значило?
Тим вставил диск с музыкой, чтобы избежать разговора и разобраться в своих мыслях. Бен подпевал нескольким песням, придумывая слова, как только улавливал ритм припева. Каждый раз, когда Тим смотрел на него, он казался счастливым. Непопулярный, тощий и практически такой некрутой, каким только можно быть, но счастливый. Тиму тоже хотелось быть таким, наплевать на то, что думают все остальные, не нуждаться в столь многом от каждого чужака, которого встречал. Со стороны могло казаться, что у Бена нет ничего, по крайней мере, по вычурным правилам, которые устанавливала старшая школа. Но на самом деле Бен был одним из тех немногих, кто не притворялся, одним из немногих, кто был свободен.
Школьным социальным педагогом была пожилая женщина с короткими седыми волосами. Тим полагал, что она выглядит мудрой, как почтенная старая сова. Он только надеялся, что она не такая проницательная, чтобы увидеть его насквозь. Он улыбнулся, что как всегда помогло. Люди вкладывали в красоту удивительное количество преимуществ. Симпатичное лицо могло открывать двери, привносить уверенность и, больше всего, вводить в заблуждение. Мать Тима однажды сказала - накрыв ладонью его щёку - что он красив потому, что был тронут Богом. Иногда Тим задумывался, не коснулся ли его вместо этого другой парень, снизу.