Что-то похожее на зиму
Шрифт:
– Мистер Уаймэн, - произнесла социальный педагог, - я надеялась встретиться с вашими родителями.
Тим бросил взгляд на табличку с именем на её столе.
– Поэтому я здесь, миссис Хьюитт.
Тим оперся на костыли как попрошайка из романа Чарльза Диккенса. Боже, это было унизительно, хоть он и играл роль.
– Присядьте, - сказала миссис Хьюитт.
Тим поблагодарил её и сел.
– Я хотел рассказать вам правду. Моих родителей не было в городе, когда я получил травму, и хоть я мог бы позвонить в их отель, я этого не сделал.
Миссис Хьюитт кивнула.
– Именно
– Оу. Ну, я сам уговорил их на это. Поспорил, если точнее. Я всё говорил, что пора им относиться ко мне как к взрослому, но, полагаю, я их подвёл.
Миссис Хьюитт думала над этим. Ему везло.
– Мы только переехали сюда из Канзаса. Обычно я остаюсь со своей тётей, когда родителей нет дома. Для нас всё в новинку, и я полагаю, что воспользовался этим преимуществом.
Теперь Миссис Хьюитт смотрела на него более сурово, без сомнения видя богатого избалованного паршивца, который обманул своих родителей. Может быть, таким он и был.
– Что ж, мистер Уаймэн, как вы считаете, каков будет подходящий исход всего этого?
Ух. Она хотела знать, кто примет на себя вину, чтобы могла вычеркнуть его имя из своего списка.
– Я не приходил две недели, так что, полагаю, две недели оставаться после уроков?
– По крайней мере, ваши родители научили вас признавать свои ошибки.
– Миссис Хьюитт сделала несколько заметок. Тим наблюдал за ней и задавался вопросом, действительно ли у неё был список имён.
– Я полагаю, что вы передадите подробности этого разговора своим родителям?
– Ага, - произнёс Тим.
Миссис Хьюитт приподняла бровь.
– Прошу прощения?
– Да, мэм.
– Хорошо. Отправляйтесь сегодня для наказания в кабинет 2З26 после шестого урока.
– Да, мэм.
Тим выбрался из кабинета. Может он и заморочил головы взрослым, но не испытывал ничего, кроме чувства победы.
Тим открыл входную дверь раньше, чем Бен успел позвонить в звонок, ковыляя на переднее крыльцо. День остывал, свежий воздух после нахождения взаперти был приветственным знаменем. В такие дни, как сегодня, Тим чувствовал, будто может броситься и пробежаться мимо окрестностей, на волю, и прочь от мира, который знал. Может быть, он перебросил бы Бена через плечо и взял его с собой. Конечно, со своей лодыжкой, он пока никуда не побежит.
– Отведи меня на прогулку, - сказал он вместо этого.
– Я оставил дома поводок Уилфорда, - ответил Бен, - но я могу сбегать обратно и взять его.
– Ха-ха. Серьёзно. Мне нужно поупражняться.
Бен оглядел его.
– Ты уверен?
– Да, рекомендации врача.
Гипс сняли прошлым вечером, заменив его съёмным пластиковым ортезом. Его лодыжка была немного онемевшей, и боль приходила и уходила, но по большей части ему было удобно ходить.
– Хорошо, - произнёс Бен.
– Куда ты хочешь пойти?
Тим уставился на него. У них не было секса с тех первых кувырканий на диване. С тех пор Бен не делал ни одной попытки на сближение. Тим был этому рад, но сейчас не возражал бы против повторения.
– В какое-нибудь уединённое место, - предложил Тим.
– А!
– Бен поборол улыбку.
– Ну, мы могли бы пойти ко мне.
– Твои родители дома?
– Да.
Тим покачал головой.
– Ни за что.
– Хорошо...
– Бен повернулся из стороны в сторону, будто чтобы сориентироваться.
– Иди за мной.
Тим пошёл за ним вниз по улице к одной из велосипедных дорожек, наслаждаясь физической нагрузкой. Он надеялся, что вскоре снова начнёт пробежки. Ему нужно было освобождение, хотя у Бена могло быть припасено для него что-то другое, в зависимости от того, куда они направлялись.
– Думаешь, сможешь справиться с ходьбой не по дороге?
– спросил Бен.
Велосипедная дорожка тянулась вперёд, слева были видны задние фасады домов, справа - деревья. Это будет не легко, но Тим думал, что справится. Он кивнул, и Бен повёл его в лес. Они прошли приличное расстояние, следуя по маленькой извилистой утоптанной тропинке, прежде чем сошли с неё. Недалеко впереди стояло дерево с низкими ветками, каждая из которых была толстой и длинной, некоторые обременённые какой-то деревянной конструкцией.
– Мой дом на дереве, - объявил Бен.
– Сколько в нём комнат?
– спросил Тим.
– Одна, - с гордостью произнёс Бен.
– Тогда это скорее лачуга на дереве.
Бен рассмеялся, затем быстро поднялся по паре деревянных досок, вбитых в ствол, чтобы получилась лестница.
– Если только ты не отнесёшь меня туда наверх, - сказал Тим, - не думаю, что я смогу к тебе присоединиться.
Но он всё равно попробовал, используя здоровую ногу, чтобы встать на вторую ступеньку, подтянуться и хотя бы заглянуть за край. Забудьте о лачуге на дереве! Бродяга воротил бы нос от этого места. Здесь даже не было приличного пола, только куча перекрещенных досок. То, что походило за крышу, натянулось там, где собралась дождевая вода. Среди многочисленных талантов Бена плотничества явно не было.
– Очень мило, - солгал он. Затем опустился обратно, его лодыжка заболела, так что он снял с неё давление, усевшись и растянувшись на покрывале опавших листьев.
– Я здесь много думал, - сказал Бен, свесив ноги с края.
– Да?
– Да. Здесь я понял, что я гей.
Бен наблюдал за ним сверху, ожидая, что он спросит больше.
Тим клюнул.
– Как ты узнал?
– Я влюбился. Ну, вроде того. В то время я думал, что это была любовь. На самом деле это, наверное, было просто увлечение, но, тем не менее, чувства были.
– Кто был счастливчиком?
– Кевин, мой друг. Когда он переехал, у меня разбилось сердце. Мне тогда было двенадцать. Полагаю, всегда были парни, которые мне нравились, но с ним я перенёс это на совершенно новый уровень. Я пытался сесть на автобус в Юту, только чтобы увидеть его, и когда эта идея провалилась, я написал ему любовное письмо.
– Так вы двое когда-нибудь мутили?
– Мне было двенадцать!
– Бен скинул часть листьев Тиму на голову.
– И что? Я потерял девственность в тринадцать.