Что видела собака: Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории
Шрифт:
Талеб хорошо помнит свое детство в Ливане, пришедшееся на период, когда страна за шесть месяцев превратилась, по его собственным словам, «из рая в ад». Когда-то его семья владела обширными угодьями на севере Ливана. Потом они всего этого лишились. Его дедушка, бывший заместитель премьер-министра и сын заместителя премьер-министра, человек с исключительным чувством собственного достоинства, был вынужден доживать свой век в убогой квартирке в Афинах. Вот что самое неприятное: никогда нельзя с уверенностью сказать, почему все происходит именно так, а не иначе, и никогда не знаешь, когда удача повернется к тебе спиной и ты останешься у разбитого корыта.
Кое-что Талеб все-таки перенял у Нидерхоффера. Тот серьезно занимался спортом, и Талеб решил последовать его примеру. Он стал ездить на работу на велосипеде и посещать тренажерный зал. Нидерхоффер был убежденным эмпириком; в ту первую их встречу в Коннектикуте он заявил своему гостю: «Все, что можно проверить, следует проверять». Когда спустя несколько лет Талеб основал собственный хеджевый фонд, он назвал его Empirica. На этом всё. Нассим Талеб решил, что ни в коем случае не
Нассим Талеб — высокий мускулистый мужчина чуть за 40, с лысеющей головой. У него борода с сильной проседью, густые брови, длинный нос, а кожа имеет оливковый оттенок, характерный для жителей Леванта. Талеб — человек настроения, и когда он сердится, его брови сходятся к переносице, глаза сужаются, и кажется, будто от него исходит электрический разряд. Кое-то из друзей говорит, что он похож на Салмана Рушди, а сотрудники его офиса повесили на доске объявлений фотографию муллы, который, по их словам, явно является давно потерянным братом-близнецом Талеба. Сам же Талеб уверен, что похож на Шона Коннери. Живет он в доме в тюдоровском стиле с четырьмя спальнями, 26 православными иконами, 19 римскими бюстами и библиотекой из 4000 книг. Он встает с рассветом, чтобы час провести за письменным столом. Под его авторством вышли две книги. Первая — специальная, весьма авторитетная работа, посвященная финансовым деривативам, вторая — труд под названием «Одураченные случайностью» (Fooled by Randomness) [9] . Консервативная Уолл-стрит восприняла эту книгу примерно так же, как католическая церковь — 95 тезисов Мартина Лютера.
9
Талеб Н. Одураченные случайностью: Скрытая роль шанса на рынках и в жизни. — М.: SmartBook, 2009.
Иногда днем Талеб ездит в Нью-Йорк на лекции по философии в Городском университете, а в течение учебного года вечерами преподает для аспирантов-финансистов Нью-Йоркского университета. После этих лекций его частенько можно найти в «Одеон кафе» в Трибеке, разглагольствующим, к примеру, о тонкостях стохастической волатильности или о своем восхищении греческим поэтом Кавафи.
Компанией Empirica Capital Талеб управляет из бетонного офисного здания без опознавательных знаков, расположенного где-то в лесах за Гринвичем, в штате Коннектикут. Его офис состоит из операционного зала размером примерно с манхэттенскую квартиру-студию. Талеб сидит в углу перед ноутбуком в окружении своей команды — Марка Шпицнагеля, главного трейдера, еще одного трейдера Дэнни Тосто, программиста Уинна Мартина и аспиранта по имени Пэллоп Ангсупун. Марку Шпицнагелю около тридцати, Уинн, Дэнни и Пэллоп больше смахивают на школьников. В одном углу комнаты стоит битком забитая книгами полка. Рядом телевизор с выключенным звуком, настроенный на канал CNBC. Имеются также два древнегреческих бюста: один на рабочем столе Талеба, а другой с какой-то непонятной целью стоит на полу у двери, словно его приготовили на выброс. Стены почти голые, если не считать немного помятой афиши выставки древнегреческого искусства, фотографии муллы и небольшого рисунка пером и тушью, на котором изображен философ Карл Поппер, ангел-хранитель Empirica Capital.
Не так давно весенним утром сотрудники Empirica были озабочены решением непростой задачи, связанной с получением квадратного корня из и, где и — заданное число из случайного множества результатов, и с тем, какое отношение п может иметь к уверенности биржевого спекулянта в своих подсчетах. Талеб яростно царапал возможные решения на белой доске, стоящей возле двери. Шпицна-гель и Пэллоп сосредоточенно взирали на записи. Блондин Шпицнагель, уроженец Среднего Запада, занимается йогой. В отличие от Талеба он немногословен и рассудителен. Случись в баре драка, Талеб ринется в самую гущу, а Шпициагель уладит все мирным путем. Пэллоп — выходец из Таиланда. Он пишет докторскую диссертацию по финансовой математике в Принстонском университете. У него длинные черные волосы и чуть-чуть насмешливое выражение лица. «Пэллоп такой ленивый», — Талеб повторяет это по несколько раз в день, ни к кому конкретно при этом не обращаясь, с таким выражением, что создается впечатление, будто леность в его терминологии — синоним гениальности. Ноутбук Пэллопа закрыт, а сам он то и дело поворачивался на стуле спиной к столу. Он читает книгу, написанную психологами-когиитивистами Амосом Тверски и Дэниелом Канеманом, чьи аргументы, как с легкой горечью заявляет юноша, «не поддаются количественному определению». Между Талебом, Шпицнагелем и Пэллопом возникает спор из-за решения. Кажется, Талеб идет по неверному пути, но прежде чем находится ответ, открываются рынки. Талеб возвращается за стол и начинает препираться со Шпицнагелем по поводу того, какую музыку включить в бумбоксе. Шпицнагель, играющий на пианино и валторне, назначил себя официальным диджеем компании. Он хочет поставить Малера, а Талебу Малер не нравится. «Он не подходит для во-латилыюсти, — объясняет Талеб. — Для нее подходит Бах. "Страсти по Матфею". — Талеб показывает на Шпицнагеля, одетого в серую шерстяную водолазку. — Взгляни на него. Он хочет быть как фон Караян, как человек, который мечтает жить в замке. Вроде как лучше всех нас. Никакой пустой болтовни. Первоклассный лыжник. Вот такой он, этот Марк!» Шпицнагель закатывает глаза, и в этот момент входит человек, которого Талеб загадочно представляет как доктора By. Доктор By работает в другом хеджевом фонде, дальше по коридору, и считается блестящим трейдером. Он худой и носит очки в черной оправе. Отвечать на вопрос о квадратном корне
Фонд Empirica придерживается весьма специфической инвестиционной стратегии. Он торгует опционами, другими словами, работает не с акциями и облигациями, а со ставками на акции и облигации. Допустим, акции General Motors торгуются сейчас по 50 долларов. Представьте, что вы один из крупнейших инвесторов на Уолл-стрит. Опционный трейдер делает вам предложение: что если в течение трех следующих месяцев он продаст вам акции GM по 45 долларов за штуку? Сколько бы вы заплатили за то, чтобы купить акции по такой цене? Вы знаете, что за три месяца курс акций GM редко когда падал на 10 %, и очевидно, что трейдер может сделать подобное предложение лишь в том случае, если он предполагает падение курса ниже этой отметки. Вы соглашаетесь принять обязательство, или продать опцион, за относительно небольшую комиссию, скажем, 10 центов. Вы делаете ставку на высокую вероятность того, что на протяжении ближайших трех месяцев курс акций General Motors не пойдет вниз, и если ваши ожидания оправдаются, вы сможете положить в карман 10 центов чистой прибыли. Трейдер, наоборот, делает ставку на маловероятную ситуацию — значительное понижение в цене акций компании. Если его расчет окажется верным, он получит колоссальную прибыль. Если трейдер купит у вас миллион опционов по 10 центов за штуку и цена акций GM упадет до 35 долларов, он выкупит миллион акций по 35 долларов и, обратившись к вам, заставит купить их по 45 долларов. Он разбогатеет, а ваш кошелек заметно похудеет.
На жаргоне Уолл-стрит такие сделки называются «опционами без денег». Но у опционов существует множество конфигураций. Вы можете продать трейдеру опцион по 30 долларов или, если хотите сделать ставку против повышения курса акций GM, по 60 долларов. Можно покупать или продавать опционы на облигации, на индекс S&P, на курсы валют, на ипотеки или отношения между любым числом финансовых инструментов по вашему выбору. Можно делать ставку на подъем рынка, падение рынка, стабильность рынка. Опционы позволяют инвесторам проворачивать масштабные спекуляции, превращая один доллар в десять. К тому же они предоставляют возможность хеджировать риски. Ваш пенсионный фонд не прогорит в следующем биржевом крахе только потому, что защитил себя покупкой опционов. Игра с опционами строится на представлении
0 том, что риски, сопряженные со всеми этими ставками, могут быть выражены количественно. Что, изучая поведение акций GM в прошлом, вы можете сделать достаточно точный прогноз относительно того, будет ли в течение трех последующих месяцев их стоимость равняться 45 долларам, а также является ли стоимость опциона в 1 доллар удачной инвестицией. Этот подход во многом напоминает анализ страховыми компаниями статистики страхования, позволяющей вывести размеры взносов при страховании жизни. Для подобного рода расчетов в каждом инвестиционном банке имеется команда докторов наук, физиков из России, специалистов по прикладной математике из Китая и компьютерщиков из Индии. На Уолл-стрит таких специалистов по биржевому анализу называют квантами.
Нассим Талеб и его команда как раз кванты. Однако они отвергают традиционные «квантовые» доктрины, поскольку полагают, что функционирование фондовой биржи отличается от физических феноменов вроде статистики смертности. Физические явления, будь то уровень смертности или игра в покер, есть предсказуемое выражение ограниченных и неизменных факторов. Они подчиняются закону, который статистики называют нормальным законом распределения, и выражаются в виде колоколообразной кривой. Но разве колоколообразная кривая может передать колебания рынка? Экономист Юджин Фама, изучавший курсы акций, сделал следующее наблюдение. Если бы курсы акций подчинялись принципу нормального распределения, значительные потрясения, которые он определил как пять стандартных отклонений от среднего значения, происходили бы на рынке лишь раз в 7000 лет. В действительности же потрясения подобного масштаба рынок переживает каждые три-четыре года, ведь поведение инвесторов не подчиняется законам статистики. Они меняют решения. Делают глупости. Подражают друг другу. Впадают в панику. Фама пришел к выводу, что составленный график колебаний фондовой биржи будет иметь «тяжелый хвост». Другими словами, на верхнем и нижнем краях распределения будет располагаться гораздо больше необычных явлений, чем могли бы спрогнозировать статистики, привыкшие моделировать физический мир.
Летом 1997 года Талеб предсказал потенциальную угрозу для хеджевых фондов, таких как Long Term Capital Management, поскольку те пренебрегали понятием «тяжелых хвостов». Всего год спустя LTCM продал огромное количество опционов, исходя из того, что его компьютерные модели указывали на грядущую стабильность рынка. И что же случилось? Российское правительство объявило дефолт, на рынках возникла паника, и за несколько недель LTCM пришел конец. Шпициагель, главный трейдер Талеба, рассказал, что недавно слушал выступление одного из бывших руководителей высшего звена LTCM, который оправдывал спекуляции фонда. Вот отрывок из его речи: «Когда осенью я каждый вечер возвращаюсь домой, то вижу усыпанную листьями землю под деревьями. Падением этих листьев управляют статистические законы, и я могу с высокой долей вероятности предсказать, куда и как они упадут. Но вот однажды я приезжаю домой, а листья сложены в кучки. Разве сей факт опровергает теорию о том, что падение листьев подчиняется статистическим законам? Нет. Все дело во вмешательстве человека». Другими словами, отказ российского правительства платить по облигациям можно считать неожиданным, из ряда вон выходящим событием. В этом, по мнению Талеба, и кроется самая суть: правила фондовых бирж, в отличие от правил физического мира, изменчивы. Центральные банки могут в любой момент объявить дефолт.