Что я сделала ради любви
Шрифт:
По голливудским стандартам он жил скромно. Водил «лексус» вместо «бентли», владел не особняком, а таун-хаусом с тремя спальнями. Не имел секретарей и слуг и встречался с женщинами своего возраста. Какой еще пятидесятидвухлетний житель Голливуда способен на такое?
За эти годы она потратила столько энергии на неприязнь к Полу, что считала его не чем иным, как символом ее собственной неумелости. Но она только сейчас обнаружила его ахиллесову пяту, и что-то в ней дрогнуло.
– Джорджи – прекрасный человек, Пол.
– Воображаете,
До чего же быстро он вернулся к своему обычному замороженному состоянию!
– Именно так выделаете карьеру? Подслушивая чужие разговоры?
– Это вышло ненамеренно, – оправдывалась она. – Я вышла сюда в надежде, что здесь связь лучше, но, услышав ваш разговор, побоялась помешать.
– Не проще ли было зайти в дом и оставить нас одних?
– Меня потрясла ваша растерянность. Мало того, парализовала.
Она затаила дыхание, не в силах поверить, что эти слова только сейчас сорвались с ее языка. Может, свалить неуместную болтливость на последствия бессонной ночи? Но что, если это нечто более опасное? Что, если годы презрения к себе в конце концов подорвали остатки ее самоконтроля?
Пол, привыкший к ее раболепию, удивленно вскинул брови. А ведь вся ее карьера зиждилась на одной только Джорджи Йорк. Поэтому она поспешила извиниться:
– Я только хотела… вы всегда так сдержанны. Уверены в собственных мнениях и никогда не отступаете и не сомневаетесь в раз принятых решениях.
Однако, оглядев его синие слаксы и дорогую тенниску, она забыла об извинениях.
– Взгляните на себя! Со вчерашнего дня не переодевались, но выглядите идеально! Ни единой лишней складочки. Вы способны запугать кого угодно!
Если бы при этом он не бросил пренебрежительный взгляд на ее безобразно помятый топ и сбившиеся складками слаксы цвета слоновой кости, Лора, возможно, сумела бы сдержаться. Но теперь она чересчур громко сказала:
– Поймите, вы говорили со своей дочерью! Единственным ребенком.
Его пальцы сжали чашку с кофе, оставленную Джорджи.
– Я знаю, кто она.
– Я всегда думала, что у меня отец – неудачник. Он был мотом, не мог удержаться ни на одной работе. Но не проходило дня, чтобы он не обнял каждого из детей и не заверил, как сильно он их любит.
– Если намекаете на то, что я не люблю свою дочь, вы ошибаетесь. У вас нет своих детей, и вы никогда меня не поймете.
У Лоры было четыре чудесных племянницы, так что она имела некоторое представление о родительской любви, но этот спор не имел смысла. Нужно было немедленно замолчать! Но язык, казалось, обрел собственную, независимую от мозга жизнь.
– Не пойму, как вы можете быть так холодны с ней. Неужели не способны вести себя как настоящий отец?!
– Очевидно, вы не все подслушали. Иначе знали бы, что я именно так и поступил!
– Читая ей нотации? Критикуя каждый ее поступок? Вы не одобряете ее попыток самой сделать карьеру. Вам не нравится ее вкус во всем, что касается мужчин. Так что же вы в ней любите? Если не считать способности зарабатывать деньги, разумеется.
Лицо Пола исказила гримаса ярости. Кровь бросилась ему в лицо.
Лора не знала, кто из них шокирован сильнее. Она собственными руками рушит все, что строила все эти годы. Следовало немедленно молить его о прощении. Но ее так тошнило от себя самой, что найти нужные слова не представлялось возможным.
– Вы только что перешли все границы, – процедил он.
– Знаю. Мне… не следовало этого говорить.
– Вы правы. Не следовало.
Но вместо того чтобы удрать, пока не наделала еще больше бед, Лора продолжала стоять на месте: ноги отказывались двигаться.
– Я никогда не понимала, почему вы вечно ею недовольны. Она чудесная. И пусть не слишком удачно выбирает мужчин, хотя должна заметить, что Брэм оказался приятным сюрпризом, но она теплая, добрая, великодушная. Много ли ваших знакомых актеров пытаются облегчить жизнь окружающим? Джорджи обладает острым умом и интересуется всем на свете. Будь она моей дочерью, я бы окружила ее любовью, вместо того чтобы вести себя так, будто она нуждается в перевоспитании.
– Я понятия не имею, о чем вы.
Однако Лора видела, что он все прекрасно понял.
– Почему бы вам не сходить с ней куда-нибудь? Повеселиться. Развлечься. И хоть один раз не говорить о делах. Поиграть в карты, поплавать в бассейне.
– Может, съездить в Диснейленд? – язвительно осведомился Пол.
– А вы поедете? – парировала Лора.
– Джорджи уже давно не пять лет.
– А в пять лет вы возили ее в Диснейленд?
– Тогда ее мать только что умерла и мне было не до того, – отрезал он.
– Каким ужасом это, должно быть, оказалось для нее.
– Для Джорджи я старался быть лучшим отцом.
В его глазах стыла подлинная боль, однако сочувствия Лора не испытывала.
– Вот что меня беспокоит, Пол… Если даже я не понимаю, как сильно вы ее любите, откуда это понять Джорджи?
– С меня довольно. Более чем довольно. Значит, таково ваше понятие о наших профессиональных отношениях? Может, нам следует их пересмотреть?
У Лоры внутри все перевернулось. Еще не поздно все исправить. Может, все свалить на болезнь? Безумие? Атипичную пневмонию?
Но она переборола свой страх. Мало того, она гордо выпрямилась и покинула веранду.
По дороге к гостевому домику сердце ее бешено колотилось. Она вспомнила о людоедском кредите, о том, что станет с ее репутацией, если звездная клиентка будет потеряна. О том, какая катастрофа ждет ее в этом случае. Так почему же она не бежит назад, просить прощения? Потому что хороший агент – первоклассный агент – ставит на первое место интересы своего клиента. И Лора, впервые в жизни, чувствовала, что поступила как хороший агент.