Чудачка для пианиста
Шрифт:
– Что?!
– Теперь по вторникам и пятницам у меня репетиции перед Новогодним концертом с оркестром.
– Зачем ты согласилась? Знала же, что у нас нагрузка, – возмутился Кот.
– Сама разберусь на что и когда соглашаться.
– Да не рычи ты! – Тотошка вышел вперед. – Кот, ты чего? Может, это для Си шанс? Ну? Чо мы не поймем?
– Я не понимаю, – Кот еще сильнее сгорбился и нахохлился – сейчас шипеть начнет. – Группа не выдержит, если каждый будет разрываться, но и тянуть одеяло на себя…
– Ну,
Девицы не выдержали наших повышенных голосов и свалили на улицу. Правильно, пусть отмораживают свои булки где-то в другом месте. Не люблю, когда солью рану посыпают, а их видеть мне неприятно.
– Мы репетировать будем или Настю четвертуем за предательство? – Тотоша занял свое место за барабанами.
– Какое еще предательство?! – пискнула я.
Кот щелкнул языком и вернулся к басу.
– Короче, иди давай, птичка певчая. И харэ слова уже путать и забывать. Собралась одна на отбор. Еще бы на Евровидение поехала с такой подготовкой.
– И поеду!
– Да пожалуйста. Ты сейчас петь собираешься?
До чего же он меня злил, а боль в горле становилась нестерпимой. Перетрудилась я сегодня, но все равно ринулась к микрофону. На второй песне стала сипеть, а на третьей связки просто отключились, и я завалилась на диван от слабости.
– Эй! Си, ты чего?
– Спать хочу. Давайте по домам?
– Так мы еще «Тень облака» и «Берега» не сыграли, – Кот в своем репертуаре.
Вадим и Тотоша замычали, я уверена, и пальцем у виска покрутили, просто сквозь набухшие и тяжелые веки ничего не было видно.
Кто-то коснулся лба холодной клешней, отчего я дернулась, но глаз открыть не смогла.
– Да она, как кипящий чайник!
Глава 7. Саша
Аудитория мерно гудела. Студентки хихикали и многозначительно посматривали в мою сторону, но я давно привык не замечать их. Не путаю работу с личным. Ребята обсуждали новую партитуру, а я, скользнув взглядом по журналу, наткнулся на ряд «н»-ок напротив фамилии Чудакова.
– Анастасия Чудакова есть? – поднял взгляд и внимательно осмотрел помещение. Осознаю, что даже не представляю, как она выглядит.
Как же здесь душно! Пришлось немного отпустить узел галстука, откинуть прядь волос со лба и повторить вопрос:
– Кто у нас Анастасия? Хочу хоть разок увидеть это чудо.
Одна из девушек с пышной гривой цвета спелой вишни оторвалась от экрана «лопаты», хлопнула закрученными ресницами и выпятила грудь пятого размера. Передние ряды сегодня максимально хищны.
– Редкий гость на лентах, – довольно проворковала она, будто сообщила что-то невероятно важное, и отклонилась на спинку стула. Ее тонкая блуза от движения натянулась и выделила торчащие соски. Ух, жуть просто. Губы ало-ядовитого цвета, что измазали края белоснежных зубов, выпустили протяжный вздох. Она была симпатичная, но сильно испортила себя макияжем и откровенной одеждой.
– Я заметил, – холодно отрезал и, опустив взгляд, поставил напротив имени прогульщицы еще одну жирную «н».
С начала второго семестра преподаю «Аранжировку» у второго вокально-хорового курса, а эта ученица упорно не приходит на занятия. Как собирается полугодовую оценку получить? К сдачам своих предметов я беспощаден, пусть не думает, что наивные глазки помогут ей получить пропуск в новый семестр.
Возле стола, как игрушка на пружине из подарочной шкатулки, появилась высокая и крепкая девушка с губами неизменно смазанными розовой помадой. Верх безвкусицы. Наглая и раскрепощенная Марина Евсеева, с намертво приклеенной маской простушки. Она нарочито-скромно заправила прядь светлых волос за ухо и состроила мне жирно-накрашенные глаза. Как она вообще веки-то открывает с такой тяжестью на ресницах?
– Александр Олегович, правда, что вы теперь еще и фортепиано будете преподавать?
– Ой, как интересно! – кто-то поддержал с соседней парты.
– А есть уже списки? – еще один голос слева от Кирюшиной. Девочка талантливая в аранжировке, но с некрасивым писклявым тембром и совершенно «мертвыми» ушами. Но я ее искренне уважал: одна из тех, что не смотрела на меня вожделенным взглядом, а внимательно слушала и впитывала знания на уроках. И трудилась.
– О-о-очень люблю играть, – выдала томно грудастая Яна и пробежала пальчиками по столу. Я представил, что играет она так же паршиво, как и пишет партитуры. Или так же смазано, как красит свои выпяченные губы.
– Правда, будете у нас вести? – визгливо переспросила Марина и перекинула сумочку на другое плечо, отчего я поморщился. Сейчас зацепит мой идеальный порядок на столе, а потом напросится помогать. Как они банально предсказуемы.
Класс загудел. Кто-то скрипнул стулом, кто-то шаркнул каблуком по полу, а кто-то ответил на вибрирующий мобильный тихим: «Да, еще на ленте…».
– У некоторых, – сбив поток голосов, непринужденно улыбнулся я и захлопнул журнал. – Кто у вас классный руководитель?
– Горовая, она в двенадцатом обычно сидит, – Евсеева сильнее наклонилась над столом, словно я глухой. У девочек явно сезонная охота, но, не хочется их разочаровывать, плясать передо мной бесполезно. Я не из тех, кто цепляется за случайную юбку, из-под которой выглядывают накачанные ягодицы. И даже откровенное декольте не повод включать режим поиска женщины своей мечты. Честно? Я вообще давно на это забил, потому что все приелось. Как приелась попса, которую каждый день приходилось слушать по радио, пока добирался до работы.