Чудаки
Шрифт:
Нынешней весной во время цветения плодовых деревьев сообщали по радио, писали в газетах о возможных заморозках. Чтобы морозы не повредили садам, советовали окуривать их дымом. Но это же столько мороки — разводить в садах костры. Вот Миколе и пришла в голову чудесная, как ему казалось, мысль: что, если от дымохода провести в сад трубу? Топится печь или плита, варится там что-нибудь, хату обогревает, а заодно и сад окуривает. Ведь это очень выгодно и, главное, никакой мороки. Он уже и трубу из досок начал было сбивать. Да мама
— Что, хату спалить захотел?
Было у Миколы и еще одно важное изобретение для садов.
Самые большие вредители вишен, как известно, скворцы и воробьи. Лишь только начинают поспевать ягоды, они целыми стаями налетают на деревья. Вот тогда-то и появляются над садами фантастические чучела в лохмотьях, в старых, поношенных шапках. Но скворцы и воробьи быстро привыкают к неподвижным сторожам и вскоре до того наглеют, что смело садятся и на пугала.
Микола соорудил пугало новой конструкции. Оно руками размахивало и головой кивало — к ним были привязаны длинные веревки. Дернешь за одну веревку — поднялась рука, дернешь за другую — поднялась другая, за третью — трясется голова. От нового страшилища скворцы и воробьи разлетались в панике во все стороны. Но и на этот раз мама вмешалась.
— Глупое дело ты придумал, — сказала она. — Чем с чучелом возиться, проще самому шикнуть на скворцов, они и улетят.
В маленьком саду это, может быть, и так, а в большом, в колхозном? Там можно поставить сразу десять, двадцать, пятьдесят усовершенствованных чучел и от каждого протянуть веревки на вышку. Только закружатся скворцы или воробьи над участком, сразу дергай ближайшее к ним чучело. И не надо бегать и шикать. Сиди себе да наблюдай…
Впереди показалась рощица. Микола потянул за вожжи, повернул Буланого с дороги.
— Куда? — очнулся Сашко.
— В лещину. Нарвем орехов.
Заехали в самую чащу. Коня привязали к стволу ветвистого клена, а сами пошли на поиски орехов. Набрав полные карманы, мальчики присели на траву.
— Сашко! Что я придумал! — оживился вдруг Микола, и глаза его заблестели.
— Что? Расскажи!
— Рационализацию, вот что!
— А-а, — махнул пренебрежительно рукой Сашко.
— Нет, ты послушай, — весь сиял Микола. — Паровоз, когда маневрирует на станции, вагоны не тянет, а толкает. Спрашиваю стрелочника, почему он их толкает. «Так удобнее», — говорит. Тогда я вспомнил — читал где-то, что и на реках тоже буксиры часто толкают впереди себя баржи.
— Зачем?
— Легче, наверное. Вот давай запряжем Буланого, чтобы он не тащил воз, а толкал. Когда-нибудь, может, всех коней в колхозе так будут запрягать.
Распрягли Буланого, поставили его в оглоблях головой к возу и начали таким способом его запрягать. Конь стриг ушами и косил глазами на хлопцев.
Выходило не совсем ладно. Гужи от хомута не налезали на дугу, а оглобли торчали вверх, как дула пушек.
— Эх, — чесал Микола затылок, — упряжь не подходит, и оглобли надо переставить.
— Ничего, — подбадривал Сашко — он уже увлекся Миколиной рационализацией. — Это пустяки. Давай оглобли привяжем к хомуту вожжами, без дуги.
Попробовали и так. Понукали Буланого, а тот вперед не хочет идти, все назад пятится.
— Садись на воз, будешь за уздечку тянуть, — сказал Микола.
Сашко сел, потянул Буланого за уздечку, но конь не слушался, мотал головой, пятился назад.
— Кнутом, кнутом его подгони!
Микола взял кнут, стегнул коня. Глаза у Буланого налились кровью, ноздри раздулись. Он порывисто дернул шеей, выпутался из оглоблей и встал дыбом. Сашко повис у него на уздечке, как паук на паутине.
— Отпускай! Отпускай! — закричал Микола.
Сашко отпустил уздечку и брякнулся на землю.
Буланый громко фыркнул, выгнул хвост и помчал на дорогу.
Хлопцы кинулись вдогонку, но за конем только пыль столбом поднялась.
Остановились, постояли, с отчаянием глядя вслед Буланому, как вдруг — глядь! — по дороге от станции катит подвода, а на ней усатый ездовой, за которым они на заготпункте занимали очередь.
— Чего это конь сбежал от вас? — спросил он. — А воз где?
— Да… заехали в рощицу, хотели перепрячь. Что-то в кустах зашелестело, он испугался и наутек, — на ходу выдумывал Микола.
— Вот те раз! Как же вы теперь домой доберетесь?
Хлопцы опустили головы, молчали.
— Ну, ладно, поехали, прицепим ваш воз, я уж дотяну до поворота. А там один останется воз стеречь, а другой сбегает за конем.
Так и сделали: привязали за оглобли воз к подводе — и усатый дотащил его до поворота.
— Ох и влетит нам! — тяжело вздохнул Микола, когда дядька уехал.
— Буланый всю сбрую растеряет, — размышлял вслух Сашко.
— Теперь, пожалуй, и с ездовых снимут.
— Одна дуга останется. Хорошо, хоть ее сняли…
— Беги, Сашко, на конюшню. Буланый уже там. Приведешь назад. Конюху расскажешь все, как мы усатому говорили. Только Сергею на глаза не попадайся. Может, и обойдется…
— А почему мне бежать? Ты придумал, ты и беги! — уперся Сашко. — Ишь слугу себе нашел! Дудки!
Но Миколе, видно, не очень хотелось появляться на конюшне.
Что же делать? Отправляться вдвоем? А воз? Еще утащит кто-нибудь…
Закончился спор тем, что остались оба. Решили подождать, пока снова подвернется попутная подвода.
Ждали долго, и все напрасно. Ни одной подводы на Лепехивку.
После полудня на западе заклубились густые темные тучи.
— Вот так целый день и проторчим тут, — сказал Сашко. — А если хлынет дождь, то и укрыться негде.
— Так что, может, сами покатим воз? — спросил Микола.
— А осилим?
— Попробуем.