Чудес не бывает
Шрифт:
— С чего ты решил, что я его выбрала?
— Но не он же предложил грязнуле в рваном тряпье свою руку и сердце? Кстати, как ты добилась этого союза?
— Твой отец помог.
— Странно. Отец ничего не делает просто так и уж тем более не помогает нищим… Хотя он всегда мечтал прибрать Орри к рукам и управлять им, как мной и Фелигором. Но если так и он сделал ставку на тебя, то просчитался. Ты же не предашь своего мужа, не будешь крутить им в угоду моего отца?
— Нет, — покачала головой Исвильда.
— Не будешь, — протянул Галиган: в его голову пришла мысль, возмутительная по сути, объясняющая все неувязки этого дела и открывающая задумку Боз. В то, что он способен и не на такое, Галиган знал, поэтому спокойно допустил, что его догадка — реальный факт.
Раньше бы он отдался эмоциям и взвился, изошел на возмущенный крик, безумную пляску, в которой выплеснул отвращение к действиям отца, злость и ненависть к его низости и… опять был бы заперт в четырех стенах с клеймом сумасшедшего на лбу.
А кто лечил его от безумия и кто позволил это сделать, зачем, для чего? Сложи эти факты и вывод будет очевиден. И отвратителен.
Но сейчас вместо ужаса и ярости к отцу, Галиган испытывал жгучее желание обвести его вокруг пальца, переиграть, отдавшись не эмоциям, а глубоким раздумьям. Он воспринял свою догадку как задание, которое он должен выполнить, как испытание, которое обязан пройти. Отец больше не должен властвовать над своими детьми, они выросли и вполне сильны и самостоятельны, чтобы жить своей жизнью, как хотят они, а не старый тиран.
Зря он Исвильду вмешал. Не она, Галиган так бы и оставался ручной собачкой отца и все глубже уходил в мир своих иллюзий, подальше от грубости этого мира. Исвильда помогла ему очнуться и направить монстра в благое русло. Теперь монстр должен отплатить ей и встать на защиту нуждающихся.
Галиган сам себе удивлялся — ни единой мутящей разум эмоции не появилось, не отравило рассудок желчью и ядом, лишь в груди сжалось в комок сердце, закрывая самое черное, не проявленное. Рано проявляться, не таким способом Галиган возьмет реванш. Он будет биться с отцом его же оружием: хитростью.
А припадки от безысходности пусть остаются в прошлом. Вырос он из них как из сапог.
Мужчина лукаво улыбнулся — мысль обыграть отца грела душу, а если еще сподобиться и соединить два сердца уже не узами брака, но куда более сильными — любви, то можно считать, что монстр действительно не зря был дан Галиган Господом.
Сколько он на плохое работал? Пора и на хорошее послужить.
— Иди сюда, — поманил Исвильду герцог, и зашептал на ухо свой план.
Зрачки девушки расширились. Она отпрянула, желая посмотреть в глаза Галиган и проверить, не вернулось ли к нему безумие. Но глаза того выдавали лукавый блеск довольного донельзя реваншиста, однако не безумца, а скорей поумневшего в одночасье и знающего, что делает человека.
— Угу, — кивнул герцог на ее немой вопрос. — Знаю. Орри прост как блюдо для пирогов. С ним проблем не будет.
— А с милордом Даган?
— Куда он денется? Главное, чтобы ты смогла дойти до конца.
Исвильда улыбнулась, представив план Галиган в действии, и согласилась:
— Будь по-вашему милорд. Но знайте, ваш отец будет очень, очень недоволен.
— Понимаю, — рассмеялся мужчина. — Но не все старому хитрецу поганки в чужую тарелку накладывать, пора и самому их вкусить. Только, тс-с, — приложил к губам палец.
Исвильда кивнула и не удержалась, чмокнула герцога в щеку:
— Спасибо. Не знаю, чем отблагодарить тебя.
— Живи. И живи долго и счастливо. Это будет самой лучшей благодарностью для меня, — нежно провел ладонью по ее щеке мужчина. — Ну-с, приступаем? Тебя кто-нибудь видел?
— Если и видели, то не обратили внимания.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Галиган и пошел в соседнюю комнату, чтоб найти нужное и крикнуть слугам о своем желании принять ванну. Те начали носиться вверх вниз по лестнице с ведрами горячей воды, наполняя огромную лохань, Исвильда — терпеливо ждать, притаившись за дверью, а Даган ушел искать отца.
Герцог отбирал лошадей в подарок невесте, ее родне и конечно, королю.
Дивных скакунов из конюшни Даган водили под уздцы слуги, но ему не нравился не один. Боз морщился и придирчиво оглядывал рысака за рысаком, по второму разу.
Галиган встал рядом с отцом, оперся на жердь, делая вид, что заинтересован происходящим, и бросил:
— Я слышал, Филипп Лавсли недоволен предстоящей свадьбой. Он имел виды на Даниэллу.
Боз дернулся:
— Фигляр!… И откуда у тебя такие сведения? Я ничего подобного не слышал.
— У меня есть свой человек в свите Лавсли.
Боз покосился на сына с уважением: растешь! Молодец!
— Я пошлю с тобой Орри, лучше него никто не обеспечит охрану. Вайолет слишком стар, давно надо списать его.
— Оррик не поедет…
— Поедет, — хитро улыбнулся Боз. — А потом еще при вас останется, сторожить станет как пес.
— Не верю.
— Не надо. Я прикажу, и он не посмеет отказаться.
Галиган не стал перечить — чего он хотел, добился. Тешь себя отец, тешь.
— Пойду. Ванну приму.
— Твоя сиделка явилась?
— Нет, а должна? Я думал ты выгнал ее.
— Не сейчас.
— Может, с собой ее возьмешь? В подарок королю вместо коня. Откуда вообще ты взял это чучело? Зачем?
— Она справилась с работой, остальное не имеет значения. Если ты уверен, что больше сиделка тебе не понадобиться, я сегодня же, как только она явится, рассчитаю ее.
— Да, отец. Избавь меня от этого кошмара, — бросил Галиган и пошел к себе.
Даган внимательно посмотрел ему в след — а ведьма-то мастерица. Придержит ее, пожалуй, в укромном месте. В подвале? Стоит ли рисковать? А если молодые с гостями сюда приехать пожелают, а среди гостей король окажется? На подъем он легкий человек, молодой, резвый.