Чудеса в ассортименте
Шрифт:
Хозяйка «Полезных чудес» вздрогнула, и с ее вилки посыпался только что набранный на нее горошек. Вивьен сквозь зубы ругнулась.
– Мы думаем, с помощью вашего стекла была утащена в другой мир важная-преважная реликвия! – желая сгладить неловкость, выпалила Ульрика.
– Надо же! – Ким с тревогой посмотрел на прячущую глаза дочь. – И что за реликвия?
– Возможно, это портрет самой Идореллы Маядскальской, основательницы Форевии! – Надо сказать, Ульрика находилась в перманентном восторге по поводу того, что оказалась косвенно замешана в таком громком деле. Правда, она никогда
Однако Ульрика просчиталась. Никто из них не выразил каких-либо особых чувств по поводу столь небывалого события.
– Меня всегда, – после паузы заметил Улис, – волновал вопрос о вывозе краденого через ваши стекла, хинген Леру. Вот украл кто-то что-то невероятно ценное. Документы у него в порядке. И удрал в другой мир. Неужели нельзя как-то этому помешать?
– Я не занимаюсь ловлей преступников, мой мальчик, – покачал головой Ким. – Это прерогатива Лориренса и Эрни. Вот пусть и занимаются. Только вот, – мастер, задумавшись, сделал паузу, – насчет портрета Идореллы Маядскальской я не уверен. То, что я слышал об этой картине, говорит о том, что вещь это непростая. Думаю, она из тех немногих предметов, которые неразрывно связаны с этим миром. Понимаете, этим, – он интонацией подчеркнул слово, – миром. Не могли его перенести в другой мир. Там другие боги. Нет, только не этот портрет.
За столом повисло потрясенное молчание.
– Это… возможно, пап? – Вивьен даже приподнялась со стула.
– Уверен, что так.
– Тогда… тогда как же… получается, портрет должен был остаться… не понимаю…
– Неужели это его искали в доме у манихинге Краус и в «Полезных чудесах»? – задалась вопросом Ульрика.
Старшим Леру уже рассказали о нападении на магазинчик. Ким пожал плечами. В подобных делах он не разбирался и не особо их любил. Хоть и отнесся к происходящему вполне спокойно. Однако в разговор вступила его жена:
– Как специалист по магическим перемещениям, – а она таковым и являлась, – я могу предположить следующее. Если картину попытались переместить в другой мир, что в принципе невозможно, а также учитывая ее связь с богом или богами – вспомним пожар, в котором она не сгорела, то… вывод напрашивается следующий. – Леона на миг задумалась, проверяя логику своих рассуждений. – Да, думаю, портрет переместился в другое, безопасное для него место.
– Разве такое возможно? – покачала головой Вивьен.
– И это говорит мне человек, который сам вкладывает в неживые предметы людские качества!
– Личностные… но да, ты права, мам, – вздохнула девушка. – Если даже я могу подобное, то что говорить о чем-то, что связано с богами.
– Вы думаете, он переместился? – влез Улис.
– Думаю, да, – кивнула Леона.
– Но почему именно переместился?
– А ты видишь другой вариант? Может, спрятался, но я не совсем понимаю как.
– Хм… – Вивьен задумалась. – А ведь это мысль.
– Какая? – Ульрика привыкла подталкивать хозяйку к продолжению. За мастерицей водилась манера останавливаться на половине фразы.
– Мне нужно все обдумать, – призналась
Разговор на эту тему был закрыт, а ужин продолжился.
Сыщик и чародей расстались на остановке скрипохода. Сейчас воспользоваться им было куда быстрее, чем ловить извозчика. День клонился к вечеру, а дел было еще невпроворот. Эрни нервничал, пытаясь разобраться, какая же из его версий правильная. Один план он уже запустил в действие. Но сработает ли он?
За окном проносились рябины, окаймляющие Парк. Сыщик подумал, что порой жаждет прихода осени только из-за них: к этому времени их гроздья нальются тем невообразимо красным, который сделал их символом города. Аногиль с древнего переводится как «пояс рябин». В том языке было специальное слово для обозначения этого оттенка. Жаль, что оно вышло из употребления.
Подобный поток мыслей вообще был характерен для Эрни. Он словно шел фоном, в то время как мозг обрабатывал десятки версий фактов. Непродолжительное отвлечение от темы постоянных раздумий помогало сыщику выделить самое основное, когда он возвращался к предмету рассуждений. Вот и сейчас, когда скрипоход подъехал к зданию, где базировались дознаватели, у Эрни в голове нарисовалась более-менее четкая схема, по которой он собирался действовать в ближайшее время.
Начал сыщик с того, что ввалился в кабинет Стирсона с фразой:
– Ну что, ты уже поймал коварного убийцу или все кофе пьешь?
С учетом того что Даг именно в этот момент подносил чашку ко рту, вышло эффектно.
– Что тебе нужно, Фаргелон?! – прорычал дознаватель, спешно вытирая платком расплескавшийся напиток.
– Да вот решил навестить, проверить, сильно ли изменились твои привычки. – Эрни уселся прямо на стол нена и обаятельно улыбнулся.
– Проверил? Можешь выметаться, – был ответ.
– А если я с информацией пришел? – коварно спросил частный сыщик.
– Тогда выкладывай и выметайся.
– Как грубо! – Эрни жеманно скривился, а потом вдруг резко стал серьезным. – Ладно, шутки в сторону. У меня есть сведения, но в обмен на них мне нужен один честный ответ на вопрос и одна услуга.
– Не много ли ты просишь? – прищурился Даг. – Стоит ли твоя информация вообще каких-либо усилий?
– До этого только я приносил тебе сведения, а ты не особо делился, – заметил Фаргелон. – Но так уж и быть, намекну. Мне известно, кто такой наш пропавший Барентон Краус.
– Кто?! – Стирсон вскочил и разве что не схватил Эрни за грудки.
– Сначала пообещай мне, что ответишь на вопрос, не бойся, он не касается особых тайн, и окажешь услугу. Она тоже несложна. Я бы и сам справился, но так быстрее.
– И что за услугу? – подозрительно спросил дознаватель.
– Узнать, не приезжал ли один человек к нам.
– А, это можно. Ну давай уже говори!
– Сначала пообещай.
– Что ты как маленький? Обещаю, обещаю.
– Смотри, Хильдеберт слышал тебя, – ухмыльнулся Эрни, глядя, как кривится его собеседник. – Ну что ж, – он сделал паузу, – та-да-да-рам! Барентон Краус – это… Разве вы могли это подумать? Даже предположить?!