Чудеса за третьей дверью
Шрифт:
И следом внезапно пришло понимание, что, уехав, Ника никогда бы уже не возвратилась.
— Нет, — тихо отозвался он. Девушка подняла на мужчину удивлённый взгляд. Степан замялся, но затем продолжил. — Если бы это означало, что вы гарантированно избежите опасности, я бы сам увёз вас немедленно. Но Дуфф считает, что наши «гости» явились, в том числе, из-за фигурки волка. А она — часть вашей собственной истории, вашей семьи и памяти.
— Фигурки? — Ника непонимающе перевела взгляд на гоблина. Тот махнул рукой:
— Рассказывай уже. Какая теперь разница.
Степан начал рассказывать
Он говорил, избегая смотреть в глаза собеседнице, и со стороны могло показаться, что Степан рассказывает всё это светлой прядке волос, выбившейся из-за уха Ники. Он знал, что с каждым словом в её душу пробирается холодный липкий страх, первобытный ужас человека перед тьмой ночи и прячущимися в этой тьме кошмарами. Он это знал наверняка, потому что сам испытал то же самое, пока они с Дуффом и Руем бродили вокруг дома и беседовали. Степан закончил свой рассказ тем, что в самом крайнем случае им останется надеяться только на его слово — и добавил со вздохом:
— Но я не знаю, будет ли этого достаточно.
Он впервые встретился глазами с девушкой, и отметил про себя, что серая глубина потемнела, но эта темнота была совсем иной, не такой, которая появлялась, когда Ника испытывала злость. Теперь в её взгляде, казалось, разлилось печальное осеннее небо, от края до края заполненное низкими тучами. Пронзительная пустота и бесконечное одиночество. Степан непроизвольно дёрнулся, но прежде, чем он успел встать со стула и подойти к Нике, та сказала:
— Значит, я могу остаться?
Мужчина хотел было сказать, что они сделают всё, что смогут, и что она может остаться, если пообещает спрятаться в гостиной, где серебро и русалочий дар, может быть, совместными усилиями уберегут её, даже если всё снаружи повернётся к худшему… Но вместо этого он лишь произнёс:
— Да. Я прошу вас остаться.
И увидел, как серое осеннее небо на глазах превращается в весеннее, где налетевший буйный ветер рвёт и кружит тучи, нетерпеливо подгоняя первую в году грозу.
* * *
Гномы не явились, но это никого и не удивило — Степан лишь надеялся, что братьям удалось, как они намеревались, уйти под землю и переждать. Продремав несколько часов днём, он вместе с Дуффом отправился практиковаться с самодельными кнутами, чтобы попривыкнуть к необычному оружию, которое предстояло пустить в ход ночью.
— Я читал про умельцев, которые кончиком кнута — само собой, настоящего кнута — умеют тушить сигареты и сбивать фитили зажжённых свечей, — Степан со свистом рассекал воздух страховочным тросом, пытаясь создать вокруг себя что-то вроде защитного купола из постоянно движущегося серебра.
— К счастью, нам такое мастерство осваивать не нужно. Просто бей, как можно чаще и точнее, — Дуфф, прицелившись, смахнул с пенька мишень. Мишенями им служили связанные из ивовых прутьев кубики, набитые прошлогодней сухой травой. — Жаль, что у нас нет ни кузницы, ни кузнеца. Мы бы покрыли серебром оружие.
— Думаешь, махать посеребрённой алебардой было бы проще?
— Мне — да. И получалось бы точнее. Хотя, в общем, и так сойдет, — гоблин смахнул подряд ещё три кубика и повернулся к человеку. — Учти, серебро будет нестерпимо жечь их, и они от этого станут ещё злее, так что могут, забыв о всякой осторожности, полезть на рожон.
Степан потрогал фигурку в кармане. После разговора с Никой он сходил в «берлогу» и забрал волка из витрины, решив, если не останется ничего другого, выбежать с ним в парк, и попытаться хотя бы так отвлечь псов. К тому же у Степана было подозрение, что если фигурка для «гостей» даже более желанная добыча, чем все обитатели шато, псы, скорее всего, станут в первую очередь охотиться именно за ней — а значит, за ним.
«Истинный хозяин», — усмехнувшись, подумал он, поглаживая вздыбленный загривок деревянного волка.
— Может, есть смысл вместо всех стен гостиной повесить серебро только у камина, но чтобы получилось максимально плотно? Если Ника будет в таком окружении, может, к ней они уже не сунутся?
— Может. А может и нет, — отозвался Дуфф. — Пока мы будем снаружи, им всё равно сначала придётся иметь дело с нами. А когда придётся отходить в башню — там и видно будет.
— Когда… — отстранённо повторил за гоблином Степан.
* * *
Из старых досок, забракованных гномами, из дров и собранных Дуффом в парке сухих веток, они сложили несколько костров по периметру башни. Огонь, как узнал от гоблина Степан, никакого вреда теурстам нанести не мог, как и отпугнуть их. Так что костры готовились ради собственного удобства защитников шато — драться они собирались при свете.
Больше всего мужчину беспокоила стена башни, смежная с основной частью дома. Он поделился опасениями с Дуффом, и тот, фыркнув в прежней своей ироничной манере, успокоил человека:
— Ни один дух, даже такой сильный, не полезет сквозь русалочий знак. К тому же с добавленным к знаку серебром. Вот если бы там был дверной проём…
Степан нерешительно улыбнулся. Оба фейри уже наизусть знали схему перепланировки — рядом с камином в башне предполагалось устроить дверь в служебный коридорчик отеля, откуда можно было выйти в главный холл и по основной лестнице подняться на второй этаж. Собственно, на эту мысль хозяина навёл Руй, который резонно заметил, что всегда нужно оставлять себе пространство для манёвра в будущем. Так что теперь второй этаж прежней квартиры Мадлены Соваж при необходимости можно было закрыть для гостей отеля, и сделать частью хозяйских апартаментов.
— Да. Хорошо, что мы не успели пробить тут дверь, — согласился Степан.
— Так что мадемуазель Нике ничто не грозит, пока она остаётся в башне, а мы погоняем собачек снаружи, — попытался сострить Дуфф. Но, как и минувшей ночью, несмотря на довольную ухмылку гоблина, глаза его оставались серьёзными.
День выдался на удивление погожим и солнечным, и даже под вечер на небе не появилось ни тучки. Ночь обещала быть бархатисто-чёрной, почти летней. Закат догорел и растаял уже часа два назад, сумерки становились всё гуще. На башню взобрался дежурить превратившийся Руй.