Чудовища не ошибаются
Шрифт:
Хорошая у Стаси жизнь, мне бы такую.
— Так что… извини. Я просто был не в духе.
Не могла я долго сердиться на Разумовского… Что поделаешь — слабачка я.
— Ничего страшного.
Он улыбнулся, поднял руку и коснулся пальцами моей щеки, заставляя посмотреть себе в глаза.
— Лесь…
Начал наклоняться, словно хотел поцеловать, и тут водитель такси гаркнул так, что мы оба вздрогнули:
— Да куда ты, бл**дь, прёшь! Глаза на **але!
И Разумовский опомнился — отпустил мою руку, отодвинулся.
А водила
Прошла неделя. Поведение Разумовского на работе ни капли не изменилось, будто и не ходили мы вместе на эту выставку. Он всё так же обращался ко мне исключительно по работе и обедал с Нонной.
Был понедельник. И за десять минут до начала обеденного перерыва в приёмную вошли две крали — уже знакомая мне Нонна и ещё одна женщина.
Она была чуть помоложе, но такая же холёная. Светлые волосы, при этом очень загорелая — наверное, из солярия, — кожа, удивительно голубые глаза. Думаю, линзы, у живых людей настолько ярких глаз не бывает. Грудь идеальная, талия тонкая, ноги длинные. Ну прям Афродита. Только ракушки и пены морской не хватает.
Вот только эта богиня оказалась намного невоспитаннее Нонны. Той, конечно, я тоже не нравилась, но она никогда не проявляла свою неприязнь открыто, и ничего мне не высказывала. Эта же красавица, как только я позвонила Разумовскому и сказала, что его ждут две прекрасные девушки, плюхнулась на наш белый диван и громко заявила:
— А кто это, Нон? Я чего-то не пойму.
Да уж. Я вот тоже не пойму — и кто бы это мог быть. Не иначе, Владимир Путин. Только в гриме.
— Секретарша Влада, — ответила Нонна, и её спутница засмеялась.
— Да ну? Ты меня разыгрываешь. Больше похоже на пугало огородное. Только людей пугать!
Вообще-то, пугало огородное пугает не людей, а птиц. Но ладно. Человеку с куриными мозгами простительно не знать таких мелочей.
Зато она может отличить лабутены от туфель Джимми Чу.
— Раньше у Влада сидели прелестные девочки, а это какое-то недоразумение, — рассуждала Афродита. — Она же толстая! Наверняка весит столько, сколько мы с тобой, вместе взятые.
Эх, Леська, молчи. А то огрызнёшься — и эта шавка натявкает Разумовскому, а тот точно тебя уволит за подобные вольности. Молчи-молчи. Тебя тут нет.
Я попыталась подумать о чём-нибудь приятном — например, о море, на котором я не была уже лет пять, — но противный голос этой самопровозглашенной богини сверлил мне мозг.
— Может, она надеется, что Влад на неё внимание обратит? Польстится, так сказать, на экзотику. Выпятит перед ним свои сиськи… Мне, знаешь, иногда тоже хочется чего-нибудь жирненького.
Я чуть не сломала карандаш, который держала в руке. Эх, воткнуть бы его ей в глаз. Или в рот засунуть, чтобы гадостей не болтала. И не портила мне и так поганое настроение.
Экзотика, значит… Опоздала ты со своими рассуждениями, богиня офисного пошиба. Польстился уже на меня Влад. Но тебе-то что? Лишний
— Как думаешь, скоро он её уволит?
Да уж, хотела бы и я это знать…
Тут я имела неосторожность поднять голову — и увидела, что в проёме своего кабинета, опираясь на дверной косяк, стоит Разумовский, и внимательно слушает всё то, что говорит его прекрасная знакомая. Сидя на диване, она не могла видеть Влада, зато моего босса прекрасно видела Нонна. Кажется, она просто наслаждалась ситуацией.
Мне стало неловко. Опять Влад обо мне чёрт знает что подумает… Хотя ладно, не «чёрт знает что» — я вполне знаю, что именно он подумает. Что я делаю всё, чтобы меня не уволили. Это, как говорится, и ежу ясно. А уж моему боссу — тем более.
Стал бы нормальный человек всю эту гадость слушать? Разумеется, нет. А я слушала и молчала.
— Влад, — воскликнула вдруг Нонна, прерывая очередной монолог своей знакомой о красоте и том, почему её обожествляют люди, — ты уже здесь! Прости, мы пришли чуть раньше. Пойдём обедать?
— Пойдём, — сказал Разумовский мрачно и перевёл тяжёлый взгляд с Афродиты на меня.
— Приятного вам всем аппетита, — сказала я бесстрастно, а мысленно добавила: «Чтоб вам подавиться».
Не могу сказать, чтобы я сильно переживала из-за слов Афродиты. Я давно научилась не обращать внимания на подобные вещи — всем рот не заткнёшь. Но… настроение упало настолько, что когда я пошла в туалет, мне захотелось утопиться в унитазе. Да, вот так уныло и совсем не романтично закончить свой земной путь.
Конечно, я не могла не ошибиться в этот день. И я совершила непростительный поступок — забрав кучу документов из канцелярии, я забыла их в этом самом туалете. Вернулась к себе, начала заниматься другими делами и вспомнила об этом только через два часа, когда Разумовский уже давно вернулся с обеда. Метнулась в туалет… но там, конечно, ничего не было.
И мусор оказался весь вынесен.
Нетрудно было предположить, что уборщица смахнула эти «непонятные бумажки» со столика в свой мусорный мешок, перемешав с грязной туалетной бумагой и мокрыми салфетками для рук. И унесла… куда они там мусор уносят? Туда и унесла.
Разумовский меня убьёт. Задушит. В унитазе утопит.
Минут десять я не решалась возвращаться в приёмную. Стояла возле входной двери и думала о своей несчастной доле. И что я ему скажу? Может, лучше вообще ничего не говорить, просто заявление написать?
Дверь вдруг открылась, едва не влетев мне в лоб.
— Леся? — Разумовский застыл на пороге, нахмурился, оглядывая меня с ног до головы. — Что случилось?
Захотелось нервно хихикнуть, но я всё же промолчала.
— Пойдёмте в ваш кабинет, — сказала я ему и прошла внутрь. Ещё не хватало, чтобы он на меня орал в коридоре. А что Влад будет орать, я не сомневалась. Я на его месте ещё постучала бы себе по макушке чем-нибудь тяжёленьким.