Чудовища рая
Шрифт:
47
Даниэль устроился за своим любимым столиком в углу. Настроение в пивной царило крайне оживленное.
Позвякивая колокольчиком, Коринна спела песенку про коров, неизменно пользующуюся успехом у публики, а потом вместе с аккордеонистом, мужчиной в тирольской шляпе, затянула другую, которую Даниэль ранее не слышал.
Приглашенные исследователи, взбудораженные и слегка навеселе, сидели за двумя сдвинутыми перед сценой столами. Они подхватывали незатейливый припев «фалери, фалера» и топали в такт ногами, так
Наконец музыка смолкла, и дуэт покинул сцену. Исследователи вызывали их на бис, но Коринна сделала им ручкой. «Тиролец» скрылся в направлении кухни, а девушка подсела к Даниэлю. Покрывшаяся испариной, она с благодарностью приняла кружку пива, что поставил перед ней муж-подкаблучник Ханнелоры.
— Прямо тошнит от них, — тихонько проговорила она, кивнув в сторону гостей, и затем продолжила: — Я проверила тот стикер из регистратуры. Сравнила с другими записками.
— С какими еще записками?
— Всякими. Написанными персоналом клиники. Ничего подобного твоей я так и не нашла. Но, как я уже говорила, на чей-то естественный почерк это совсем не похоже. Хотя кое-что любопытное мне все-таки попалось.
Коринна сунула руку в кармашек передника и тайком передала Даниэлю сложенный листок бумаги. Он развернул его на коленях. На нем оказались написанные от руки стихи.
— «Пастушка», — прочел он. — «Когда восходит солнце…»
— На другой стороне, — перебила девушка.
Даниэль перевернул листок.
— Что это?
— Медицинская карта Макса, — все так же тихо ответила она. — Копия первой страницы.
Разобрать текст в тусклом свете было довольно трудно, но по виду бумага действительно походила на отрывок истории болезни.
— Откуда у тебя это? — поразился Даниэль.
— Сейчас нет времени объяснять. Это распечатка еще с того времени, когда Макс здесь только появился. Личные данные и биографические сведения. И кое-что в них весьма интересно. Взгляни на дату рождения пациента, в самом верху. И ниже, под заголовком «Семейное окружение». У Макса и его брата Даниэля одна и та же дата рождения. Одинаковое число, одинаковый месяц, одинаковый год. Близнецы, иными словами.
Даниэль поднял на нее взгляд.
— Ну да, все так и есть. Почему же тогда Гизела Оберманн и Карл Фишер утверждают, будто у Макса нет близнеца? Они этого не читали, что ли?
— Вот и я подумала об этом, — кивнула Коринна. Она подалась вперед и зашептала: — Я вошла в медицинскую карту Макса и посмотрела, что в ней значится сейчас.
Даниэль с раскрытым ртом уставился на девушку. На лбу у нее поблескивали бусинки пота, однако запотелая кружка холодного пива так и стояла на столе нетронутой.
— Откуда у тебя доступ к истории болезни постороннего резидента?
Коринна нервным жестом велела говорить ему потише и оглянулась через плечо. Один из приглашенных исследователей стоял и, судя по всему, обращался к Карлу Фишеру с импровизированной речью.
— Неважно, — прошептала девушка. — В общем, я посмотрела, какие сведения содержатся в карте Макса сейчас, и сравнила их с этой вот распечаткой. Естественно, объем истории болезни увеличился, но личные данные остались теми же. За одним исключением — даты рождения Макса. Она исправлена с 28 октября 1975 на 2 февраля 1977. Так что теперь он на два года тебя младше.
— Зачем же кому-то понадобилось ее исправлять?
— В этом-то и вопрос.
— А кто обладает доступом к медицинским картам резидентов?
— Только персонал. Врачи, психиатры и другие исследователи. Некоторые медсестры.
— И ты, — многозначительно добавил Даниэль.
Девушка пропустила его замечание мимо ушей. Она снова подалась вперед и, сжав ему руку под столом, зашептала:
— Тебе нужно выбираться отсюда, Даниэль. Химмельсталь — опасное место, и я уверена, что здесь происходит что-то незаконное. Персонал не многим лучше пациентов.
— Но теперь-то им придется меня отпустить. Каким бы образом ты ни раздобыла старую распечатку карты Макса, она подтверждает, что я все это время говорил правду. Мы с Максом — близнецы, а значит, и моя история заслуживает доверия.
Коринна снова обернулась на исследователей, которым только что подали новую порцию пива. Потом повернулась к Даниэлю и тихо продолжила, по-прежнему держа его за руку.
— У нас имеется даже более веское доказательство. Сегодня в церкви я поставила две свечки. Одну за Маттиаса Блока, моего друга, встретившего в долине свою смерть. А другую за жизнь. Представляешь, впервые в Химмельстале сотворена жизнь!
— Что ты имеешь в виду? — озадаченно проговорил он.
— Я беременна, — прошептала девушка.
У Даниэля голова пошла кругом.
— Этого не может быть. Ты же…
Он не мог заставить себя произнести слово «стерилизована». Оно звучало как безжалостный приговор.
Но Коринна покачала головой и еще крепче сжала его руку.
— Я так же фертильна, как и ты. У нас будет ребенок, Даниэль.
В этот момент зал огласили протяжные ноты аккордеона. Мужчина в тирольской шляпе снова появился на сцене. Девушка достала помаду и торопливо подкрасила губы, затем поправила шнуровку дирндля. Под аккомпанемент восторженных аплодисментов приглашенных исследователей она прошла на сцену и, легонько раскачивая в такт руками, затянула старую немецкую песню «Там в зеленом лесу, где поет дрозд».
Гости зашлись в восторге. Мужчина в бейсболке поднял кружку с пивом, а Карл Фишер принялся отбивать по столу ритм.
Даниэль расплатился и покинул пивную. Витражные окна заведения были широко распахнуты, и пение под аккордеон преследовало его по всему переулку.
Он вспомнил рассказ Саманты о преступлении Коринны. Действительно ли она беременна, или же это всего лишь самообольщение, безумие?
Но если это правда, тогда она не обычный резидент Химмельсталя. Кто же она на самом деле?