Чудовища в янтаре-2. Улица моя тесна
Шрифт:
Навьев косили. Их еще оставалось штук двести, они сомкнулись и стали отступать к лесу — конечно же, получив какой-то приказ, пока что непонятной Сварогу природы — собственного разумения у них ни на грош, умеют только исполнять приказы, хотя мы так и не установили пока, как эти приказы отдаются…
Не удалось. Их вновь накрыли высокие фонтаны разрывов, черный дым, а когда ракетный обстрел прекратился, к уцелевшим снова кинулись гармы, отрезая дорогу к отступлению, оставив за собой изрытое воронками поле, покрытое кое-где слабо шевелящимися кусками ничуть не кровавивших тел. Сварог подумал: вы хотите трофеев? Их будет у меня — достаточно, чтобы кое-что доказать
Ну вот и все, пожалуй… У навьев ни одного не осталось на ногах — только на земле слабо шевелящиеся те, кто еще на это способен. Еще два гарма неподвижно вытянулись на земле. Простите, песики, но это война, вы своей смертью спасли немало человеческих жизней…
В том, что происходило чуть подальше, уже не было, если рассудить, ничего интересного: лязг оружия, редкие выстрелы, ржанье коней. Оставшись один на один с обычным противником, всадники Сварога нажимали, оттесняя к лесу конных и пеших, сгрудившихся вокруг кучки верховых и синего знамени, к которому ожесточенно пробивались ратагайцы, гланцы и прочие гвардейцы. Магическим способом можно привести человека в некое безумие и заставить его крушить все вокруг. Но никакая магия — земная, имеется в виду — не прибавит умения владеть оружием наравне с опытными солдатами. В сторону леса — милости просим! — уже бежали пешие и неслись конные, вряд ли они на сей раз выполнять приказ, надо полагать, и магическое воздействие не в силах отбить инстинкт самосохранения, рассказывали же и принц Элвар, и лейтенант Вольных Топоров, что нападавшие перли на рожон не в совершеннейшем безумии, они иногда отступали, когда силы были неравны… Не было пока что общего драпа, но в таких случаях он рано или поздно наступает…
Вот оно! Главари во весь опор припустили к лесу, бросив знамя, — пессимисты, ага… Вслед за ними помчался небольшой отряд дратун. Сварог навел на них бинокль. Показалось, что среди ускакавших с поля битвы маячит и женская фигурка, но он не смог бы утверждать точно — очень уж все мелькало.
Все больше драпающих, все меньше дерущихся. Из полукольца никому из врагов не удалось вырваться, да особенно они и не пытались, дорога для бегства — ну, или кое-где организованного отступления — была гораздо предпочтительнее. Их ждет, конечно, другой сюрприз в лице кавалеристов Сварога, охвативших лес с той стороны, но беглецы об этом пока что не знают…
Отвернувшись от догорающей битвы, уже и не похожей на битву, Сварог спросил Гарайлу:
— Ну, как вам мои войска, маршал?
— Бесподобно! — выдохнул Гарайла. — Конечно, это не совсем то, что боевая кавалерия, но надо признать — они гораздо успешнее сражались… Знаете что, мой король? Сдается мне, что эти вот, по которым был главный удар, и не люди вовсе — своими глазами видел, как шевелились отрубленные руки-ноги… То-то вы приказывали бить непременно в голову… Знали что-то заранее, а?
— Знал, — сказал Сварог без улыбки. — Как-нибудь непременно расскажу. Ну что же, и дальше по плану?
— Конечно, раз такая везуха! Остается как следует прочесать лес со всем прилежанием, следя, чтобы ненароком не пришибить девок, про которых вы предупреждали. Мой король, а при чем тут девки? Колдуньи, что ли? Иногда они в мятежах участвовали…
— Что-то вроде, — сказал Сварог. — Приказ отдан, но вы еще раз напомните — рубить и стрелять с разбором, всех, кто похож на женщин в мужском платье, непременно брать живьем…
— Будет исполнено. Вот только, ваше величество, я бы посоветовал проческу начать завтра с утра. Солнце через часок закатится, ночной бой — штука самая в военной науке неприятная, а уж особенно в лесу… Когда крысе нечего терять, она к горлу прыгает и кусает, сам видел однажды…
Солнце, и точно, клонилось к закату, от людей и лошадей, от еще сражавшихся,
— Резонно, — кивнул Сварог. — Встанем на ночлег на опушке… а лучше будет, если углубимся немного в лес. Чтобы, если рискнут прорываться, врасплох не застали. В лесу можно накопить сколько угодно сил, а с опушки и не заметишь…
— Да, это азбука, — сказал Гарайла. — Все готово, государь. Половина наших рассредоточена вокруг леса. Половина войдет в лес. Я дал приказ: огнестрельным оружием по возможности не пользоваться, брать всех женщин живьем. Приказ прошел сверху вниз, от полковников до сержантов. О наградах и вознаграждениях объявлено. По предварительным данным, их в лесу тысячи три. Думаю, нам удалось перебить всех нелюдей…
«По подсчетам навьев было тысячи две, — подумал Сварог. — У Орка в Горроте — не более двухсот. А где остальные, хотелось бы знать?»
Но главное не в этом. Он прекрасно видел с холма, как на поле, где лежали порубленные навьи, ходят люди, одетые под военных. И там же стоят три виманы — точнее, замаскированные под них самолеты. Даже самые ярые ревнители традиций не подкопаются — потому что это не самолеты Сварога, а замаскированные под них виманы девятого стола и восьмого департамента. Прилетевшие сюда в рамках операции по сбору улик, то бишь навьев, а под местных замаскированы, всякому ясно, в целях конспирации. И когда там, наверху, получат убедительные доказательства, что Дали использовала навьев, дело примет совсем другой оборот — и шептуны заткнутся, и против Дали можно будет использовать кое-что посерьезнее. Неопровержимые доказательства налицо, попробуйте возразить…
…Он провел эту ночь, завернувшись поверх мантии хелльстадского короля в теплый плащ, у догоревшего уже костра. Смотрел вверх, где акварельно-серое небо понемногу становилось акварельно-синим, и последние звезды таяли, исчезали. Уснул поздно — гонял над лесом прихваченных с собой Золотых Шмелей. Донесения были утешительными: мятежники вовсе не пытались собраться в компактную массу и идти на прорыв крупными силами. Они рассыпались по лесу мелкими группами и затаились, не разжигая костров, конные и пешие. Никаких признаков единого командования, никакого формирования больших сил для прорыва. Судя по разговорам, подслушанным Шмелями, там царило общее уныние — та фаза, когда вдоволь погулявшие и побуянившие мятежники начинают понимать, что гулянка кончилась, и они оказались, цензурно выражаясь, в глубокой дыре… С рассветом обязательно отыщутся те, кто пойдет сдаваться. Быть может, как и в прошлых случаях, уже рассеивается напущенный на них магический морок — было бы совсем хорошо. Если у Дали закончились Черные Семена или что там у ее есть — еще лучше. Для людей, скованных магией, они драпали в лес что-то очень уж проворно, практически все, оставшиеся на своих ногах.
Он не мог понять, отчего подхватился ни свет ни заря. Потом только догадался — от тишины.
В расположении войск тишины не бывает, на несколько часов укладываются подремать посменно, бодрствующие тихо беседуют, кони позвякивают сбруей, тихонько говорят пароль и отзыв часовые, обязательно слышны шаги караулов. Такой пронзительно-мертвой тишины просто не должно быть…
А она стояла, такая, что падение сосновой шишки показалось бы громом…
Выпроставшись из-под плаща, Сварог встал на ноги. Ближайшие кони, чьи поводья обвязаны вокруг вбитых в землю острых колышков, стоят неподвижно, как статуи, отсюда видно — то же самое и с остальными конями Медвежьей Сотни. Словно диковинный парк статуй, ни один и ухом не поведет, не шелохнется, не взмахнет хвостом. А поодаль, меж деревьями — неподвижно лежат люди в кирасах и рокантонах, сжимая оружие. Еще один, и еще, и еще… Гланцев словно неодолимый сон скосил.