Чукчи. Том II. Религия
Шрифт:
Сеть, изображенная на рисунке 73, а, расстилается горизонтально, и каждый конец ее привязывается ремнями к стенам шатра. Сеть обвешана изображениями птиц и маленькими игрушечными веслами, раскрашенными кровью тюленя. Число весел доходит до дюжины; бусин значительно меньше. Птицы (рис. 73, а) делаются из дерева очень грубо и украшаются полосками, намазанными тюленьей кровью.
Крылья изображаются либо двумя поперечными линиями, либо двумя перышками, воткнутыми в надлежащих местах в трещины дерева (см. ниже рис. 81.) Птицы представляют, должно быть, чаек; по крайней мере, среди «охранителей лодок» приморских чукоч имеются головы чаек. У эскимосов острова Лаврентия на последнем осеннем празднике фигурирует такая же сеть. Она натянута на деревянную раму, сделанную из маленьких весел. На нее кладут четырех убитых чаек. [144] На землю, как и во время «настоящего благодарственного праздника», кладут несколько моржовых или тюленьих голов.
144
Деревянные изображения птиц (гагар) употребляются также
Рис. 73. а — сеть, употребляемая на празднике Keretkun’a, Ь — изображение птицы (натуральная величина).
Рисунок 74 изображает проведение праздника Keretkun’а в шатре у приморских чукоч. На шесте, торчащем из дымового отверстия, прикреплено деревянное изображение чайки. Сеть с веслами и чайками подвешена в середине шатра. На земле лежат две моржовые головы. Одна лампа привязана к шесту, а другая — поставлена на землю. С правой стороны стоят два жертвенных сосуда. Мужчина, забравшись на верхушку внутреннего полога, произносит заклинания. Два человека, стоящие перед входом, также произносят заклинания. При этом они поднимают вверх находящиеся у них в руках колотушки для бубна. Несколько человек лазят по крыше шатра, как мне говорили, для того, чтобы закрыть дымовое отверстие. Находящиеся внутри шатра люди ходят или сидят. Праздничная пляска еще не началась. На нижней части рисунка изображена охота на кита.
Рис. 74. Чукотский рисунок, изображающий праздник Keretkun’a.
На празднике Keretkun’a употребляется весло большого размера, представляющее собою как бы графическое заклинание. Оно называется «весло заклинаний». Для той же цели употребляется и обыкновенное весло или просто узкая доска, имеющая форму плоской части весла.
В коллекциях Музея антропологии и энтографии Академии наук СССР есть несколько весел с изображенными на них заклинаниями, которые относятся к празднику Keretkun’a. На них нарисованы различные праздничные игры или самые обыкновенные сценки охоты. На концах весла часто сделаны изображения раскинутых сетей или настороженных луков, свидетельствующие о желании художника овладеть всеми зверями, изображенными на рисунке. Рисунки часто сделаны с большим искусством. Стиль их напоминает резьбу по кости азиатских эскимосов. Резьба мало распространена в Азии, и те образцы, которые я имел случай видеть, были сделаны сравнительно грубо и неумело. Впрочем, многие рисунки из моего собрания сделаны еще грубее, и их художественный стиль слабо выявлен вследствие неумения художника.
Рис. 75. a — обрядовое весло, b — доска с рисунками.
Рис. 76. Праздничное весло (длина 41 см).
Рисунок 75, a изображает разрисованное весло из Мариинского поста. На каждом конце его нарисован лук. На середине лопатки весла изображены три большие стаи рыб, различные морские птицы и симметрично расположенные тюлени и моржи. На одном конце доски, употребляемой для этой же цели, вместо весла (рис. 75, Ь) изображена большая растянутая сеть для ловли тюленей. Нарисованы также огромные стаи рыб и всевозможная морская дичь, двигающиеся по направлению к сети. Касатки собираются группами и теснят моржей. По объяснению туземцев, они хотят загнать моржей в сеть. Три байдары преследуют кита. Человек тащит тюленя; другой гребет на каяке. Участие касаток в охоте на кита изображено на чукотском рисунке, помещенном выше. [145] На этом рисунке касатки нападают на целую стаю тюленей. Одна касатка отплыла в сторону и просит у охотника немного табаку. Чукотский художник хотел, очевидно, представить касаток дружественно расположенными к людям и помогающими в охоте за небольшое жертвоприношение. Приписываемая касаткам сверхъестественная сила была уже описана выше. Рисунок 76 получен в селении Nunligren. Весло разрисовано с обеих сторон. Рисунки изображают сцены охоты. На одном из них человек стреляет из ружья в тюленя. Тюлень окружен вздыбившимся неровным льдом, изображенным на рисунке в виде четырех сделанных несколькими концентрическими линиями бугров. Изображенная на рисунке 77 доска взята в селении Чикаево, на среднем Анадыре. Она употреблялась семьей, происходившей из приморского селения, что и обязывало эту семью устраивать приморский праздник Keretkun’a, все же другие семьи в маленьких селениях среднего Анадыря следуют обычаям оленеводов. Рисунок сделан очень грубо и неумело; он изображает группу жилищ на берегу моря. Стоящий на берегу человек вытаскивает убитого гарпуном тюленя. От берега уплывают несколько тюленей и полярный медведь. Немного ниже стоит фигура Keretkun’a, руки его изображены очень длинными. В правом углу доски нарисованы солнце и луна. Жилища, изображенные на рисунке, типичны для приморских жителей; население же среднего Анадыря живет в деревянных лачугах. Все подробности рисунка также не имеют ничего общего с охотой на диких оленей, которая является главным занятием жителей селений по Анадырю.
145
См. рис. 31, стр. 36.
Рис. 77. Доска с рисунками (длина 23 см).
Разрисовка весла, взятого из эксимосского поселка U?asik (рис. 78), изображает, в противоположность предыдущему, тундренных зверей: оленей, волков, и лисиц. За ними гонятся, очевидно, по воде, байдара и два каяка. Семья, употреблявшая эту доску, считалась, однако, настоящей приморской семьей. На другом весле, взятом также из U?asik’a (рис. 79, а), изображены морские звери и различные сцены охоты на них. В верхней части рисунка расположена группа людей, занимающихся шаманством. Двое из них бьют в бубны, два других пляшут обрядовую пляску. Этот рисунок оказывает магическое действие на морского зверя, привлекая его к берегу. Оба конца рисунка снабжены несколькими полукруглыми линиями, которые, очевидно, изображают настороженные луки, хотя туземцы не могли дать никакого объяснения по этому поводу. Другая сторона весла-доски (рис. 79) украшена узором из прямых линий и маленьких полукругов в эскимосском стиле.
Рис. 78. Обрядовое весло у эскимосов поселка Ugasik (длина 33 см).
Рис. 79. Обрядовое весло у эскимосов поселка U?asik (длина 54 см).
В селении Nunligren праздник Keretkun’a длится три дня и у большинства семей проводится со следующими подробностями. Утром в первый день праздника наружный шатер тщательно убирают и сверху подвешивают сеть со всеми принадлежностями. С обеих сторон очага раскладывают оленьи шкуры, которые изображают два внутренних полога. На выбранном для Keretkun’a месте ставят большую зажженную лампу, наполненную лучшим жиром. Предполагается, что Keretkun входит и садится на лампу, ожидая жертвоприношения. Поэтому на лампу ставят маленькое деревянное изображение Keretkun’a (рис. 80) и оставляют его там до конца праздника. Против лампы, на маленьком клочке земли, расчищенном специально для этой цели, раскладывают небольшой огонь, имеющий особое название (pint?). Предполагается, что этот огонь является местом, где Keretkun получает жертвы, поэтому его поддерживают все время с раннего утра до позднего вечера. Топливом служат маленькие кусочки дерева, кости и китовый жар. Азиатские эскимосы зажигают вместо этого огня лишнюю лампу, или же они приносят жертвы Keretkun’y на огне лампы, на которой он сидит. Эта разница значительна, так как лампа, заменяющая очаг, лучше приспособлена для безлесной тундры и для арктической приморской жизни, чем очаг, играющий столь важную роль на праздниках чукоч.
Рис. 80. Изображение Keretkun'а (длина 17 см).
Толкуша, сделанная из съедобных корней и стеблей, смешанных с тюленьим жиром и оленьим мясом, считается необходимой принадлежностью праздничного ритуала. То же самое мы встречаем и на праздниках у оленных чукоч, коряков и особенно на праздниках камчадалов, которые считают, что бог Kutx чрезвычайно любит толкушу.
Толкушу приготовляют совместно родственные или просто дружественные семьи. Женщины, принадлежащие к этим семьям, собираются каждое утро в шатре, где устраивается праздник, и приносят новый запас толкуши. Гости собираются немного позднее. Каждая женщина приходит с сосудом, чтобы взять домой немного толкуши. Кроме толкуши, собравшимся на праздник гостям дают в изобилии и прочие виды угощения. В день праздника значительная часть времени уходит на еду и питье чая.
Первый день праздника считается принадлежащим хозяевам шатра. Они бьют в бубен, поют песни и исполняют обрядовую пляску, подобную пляске оленных чукоч. Мужчины бьют в бубны, стоя на обычном месте с наружной стороны очага, лицом к внутреннему пологу. Женщины во время пляски становятся с внутренней стороны очага, лицом ко входу. Все участвующие в пляске поют каждый свою песню. Некоторые из присутствующих время от времени свистят в маленькие деревянные свистульки или же издают короткий скрипящий звук гусиными перьями (см. рис. 82); обычно это делают ребятишки, прыгающие вокруг очага.
Второй день праздника принадлежит гостям, особенно шаманам, которые, в свою очередь, показывают свое искусство в битье в бубен и в пении.
Третий день принадлежит женщинам. В этот день и пляски и упражнения на бубне проводятся женщинами. Женщины, бьющие в бубен, становятся на том месте, где обычно стоят мужчины, т. е. лицом ко внутреннему пологу, а женщины пляшущие — на обычном женском месте, лицом ко входу. Все это до мельчайших подробностей напоминает обряд последнего осеннего праздника и «благодарственного праздника» у оленеводов. Новой подробностью является лишь ночной караул, который несется ради присутствия Keretkun’a, так как считается, что он все время находится в шатре. Караул несет самый старший из членов семьи, мужчина или женщина. Часто специально для этой цели приглашают шамана, и по окончании караула он получает новый ремень. Ночью он сидит на китовом позвонке, спиной ко входу и лицом к очагу. Все это время он поет и бьет в бубен, но очень тихо, чтобы не разбудить сверхъестественного гостя, дремлющего на лампе. В последнюю ночь Keretkun’a сторожит женщина. В последний вечер праздника в большом котле варят целую оленью тушу. Котел подвешивается над несколькими лампами, в число которых входит и лампа, на которой сидел Keretkun. Вареное мясо делят между гостями, которые уносят домой свою долю. Даже самые бедные семьи, устраивая праздник, стараются припасти оленью тушу, добывая оленя на охоте или же покупая его у оленеводов.
Изображение Keretkun’a сжигают на лампе. Затем тщательно выметают шатер. Мусор и остатки жертвоприношений с лампы Keretkun’a и с маленького огня собирают и бросают в море. Считается, что этим возвращают морю всех зверей, убитых за время праздника. То же самое, только другим способом, совершается на последнем осеннем празднике, на «настоящем благодарственном празднике» и почти на всех праздниках приморских чукоч, в особенности на «празднике голов» в середине лета и на «празднике кита».