Чума на оба ваших дома
Шрифт:
Разумеется, к роскоши Джон не привык, и комнаты, которые они с Дэсбеллом снимали прежде, находились в домах, жалобно умоляющих о сносе. Но там хотя бы место было – и чтобы самим устроиться, и чтобы одежду в порядке держать, не говоря уже об оружии, о котором его господин заботился едва не больше, чем о себе. Здесь же, по прикидкам Джона, его господину и повернуться было нельзя, чтобы не разнести висящей на боку шпагой разную крестьянскую утварь, казавшуюся, к тому же, не совсем чистой. А ведь у них ещё и кони, за которыми ухаживать надо, пожалуй,
Тревожные размышления Джона прервал раздавшийся сзади низкий утробный звук. Он, вздрогнув, обернулся – за его спиной стояла большая пятнистая свинья, пристально глядя на него маленькими глазками. Джон осторожно посторонился, однако свинья и не думала проходить мимо, поведя в его сторону влажным рылом.
– Ну, и чего ты хочешь?
Свинья не двигалась.
– Ладно. Не хочешь уходить ты, уйду я.
Джон развернулся к калитке. Возле неё стояли уже виденные им на улице молчаливые чумазые дети. А, впрочем, может, и не те самые. Тем более, теперь их было не двое, а трое.
– А вам чего надо? – вздохнул Джон.
На детских лицах не промелькнуло ни тени эмоций. Джон снова обернулся. Сзади на него, так же не мигая, смотрела свинья.
– Что, окружили?
На крыльце, смеясь, стоял Дэсбелл.
– А ну, кыш!
Дети так же молча бросились наутёк, только Джону показалось, что удирало их уже не трое, а четверо.
Дэсбелл спустился с крыльца и ногой аккуратно оттеснил с дорожки свинью.
– Ты с ними поувереннее, а то на шею сядут. Они все это умеют…Ладно, идём. – И он дружески хлопнул Джона по плечу. – Уж чем в трактире заплатить у нас найдётся.
– Здесь что, правда трактир есть? – спросил Джон, радуясь, что этот ужасающе тесный и не слишком чистый дом оказался таким негостеприимным.
– Есть. Не знаю, правда, кто его сейчас держит… А, хотя, неважно.
– А что это Роб вас разбоем попрекает?
– Ну, Джон, ты же знаешь, какая репутация у наёмников! Да ещё среди крестьян… Не бери в голову. Ерунда это.
Джон понизил голос.
– Господин, я про другое думаю… то, что в кузнице… Там что-то страшное произошло, и я не понимаю, почему никто в деревне ничего не знает? Это же близко совсем.
– А с чего ты взял, что никто ничего не знает? С того, что ведут себя, будто ничего не произошло? Тогда как, по твоему, они должны себя вести?
– Переполох поднять…
– И зачем им это?
– Не знаю… в городе бы точно подняли.
– Это не город, Джон. – Дэсбелл подошёл к привязанным возле забора лошадям. – Ладно, поехали в трактир.
* * *
Всегда, сколько себя помнила, трактирщица Мерил мечтала, что когда-нибудь её заметит проезжий дворянин. И не какой-нибудь, а красивый и непременно богатый. Заметит и увезёт отсюда. Нет, не женится, конечно, наивной-то дурочкой Мерил никогда не была. Не женится, но сделает
По вечерам, засыпая в холодной вдовьей постели, Мерил, закрыв глаза, представляла, что сейчас её плечи обнимут сильные руки в кружевных манжетах с перстнями на пальцах. А днём, когда за окном слышалось конское ржание, ей рисовался не торговец или фермер, а входящий в дверь в сопровождении слуги красавец в украшенной пышными перьями шляпе, с завитыми локонами по плечам и с длинной шпагой у бедра. И чтобы он не сел сразу на лавку, требуя еды и выпивки, а, увидев Мерил, больше не спускал с неё глаз…
Очнувшись от этих мыслей, Мерил сначала даже не поняла, что конское ржание звучит не в её мечтах. Снаружи впрямь заржал чей-то конь. А в следующий момент дверь распахнулась, и вместе с волной морозного воздуха в трактир вошёл высокий стройный дворянин. С полей шляпы на его плечо спускалось пышное перо, завитые локоны не скрывали кружевного воротника, а дорогой плащ сбоку был приподнят длинной шпагой. Дверь снова хлопнула, и следом вошёл ещё один мужчина – видимо, слуга. А дворянин, словно подслушав тайные мысли Мерил, направился через зал прямиком к ней. И глаз с неё не спускал.
Она, как могла грациозно, присела в глубоком поклоне. И в этот миг произошло вовсе невероятное – дворянин подошёл к ней почти вплотную, улыбнулся и произнёс:
– Ну, здравствуй, Мерил.
Забыв выпрямиться, она застыла, ошарашенно разглядывая худые щёки, прямой нос, светло-серые смеющиеся глаза – лицо такое красивое, такое благородное, и… такое знакомое.
– Дэйв… – почти простонала она. – Тебя же убили…
Дэйв сел на лавку, бросив на стол перед собой роскошную шляпу, и расхохотался.
– Убили, убили… Мне об этом сегодня столько раз говорили, что я скоро сам в это поверю!
– Не накликай! – и Мерил торопливо перекрестилась.
– А ты, я смотрю, на мужа своего накликала уже. – Дэйв взглядом показал на её вдовий платок, из-под которого упрямо выбивались огненно-рыжие кудри.
– Постыдись! – Она снова перекрестилась. – Прошлой зимой господь прибрал.
И Мерил передёрнула плечами, вспомнив кулаки мужа, однажды узнавшего, что она, позабыв о супружеской верности, бегала к Дэйву в кузницу.
– Трактир-то твой теперь? Накормишь? – Он скользнул взглядом по её стройной фигуре и добавил, понизив голос, – Приютишь?
– Как же твоя Агнес?
Дэйв улыбнулся.
– А тебе не всё равно?
Мерил опустила ресницы и изо всех сил постаралась покраснеть.
Джон сидел напротив своего господина за столом, заставленным блюдами и кружками, некоторые из которых, впрочем, уже опустели, и прикидывал, как бы выглядело лицо Роба, увидь он это великолепие. И как бы выглядело лицо Агнес, увидь она, какие взгляды на Дэсбелла бросает прислуживающая им красивая рыжеволосая трактирщица.