Чума
Шрифт:
Сильно сомневаюсь, что Алексеева будет счастлива возобновить наше знакомство. Я-то уж точно не буду счастлив. Не то чтобы я до сих пор был на нее зол, но ее стиль руководства, или, выражаясь высоким научным стилем, модус так ее растак оперенди, прямо-таки гарантировал серьезные проблемы. По весне в Нарве она так лихо спасла колонну беженцев, что потом половина города осталась лежать в руинах, а мы с Факелом выбрались оттуда буквально чудом.
К сожалению, нынешний приказ подписал генерал-губернатор Севастополя лично. Тут не то что у меня, даже у профессора никаких шансов его оспорить. То есть, он мог хотя бы пойти и попытаться, но по опыту
– Ну что ж, - сказал профессор, примиряясь с неизбежным.
– Тогда слушайте внимательно, господин Глаз.
И он сходу начал читать мне пространную лекцию, призванную перегрузить в мою голову все знания, которые, по мнению профессора, могли пригодиться в этой экспедиции. Думаю, студенты проходили всё это лет за пять учёбы в университете плюс пару лет практики. Я же, увы, даже не все слова понимал. Хотя, валяясь в госпитале в Петрограде, немало мудрёных определений заучил, благо там у меня соседом по палате лежал профессор еще посолиднее нынешнего. С его подачи я даже знаю, что такое валентность.
Это, к слову, способность атома поддерживать определенное количество связей одновременно. Вот взять, к примеру, очищенный болотный газ, который крутит турбины наших дирижаблей. В нём один атом углерода связан сразу с четырьмя атомами водорода. Представьте себе парня, у которого были четыре любовницы одновременно, все про всех знали, и никаких скандалов. Вот так на уровне атомов болотный газ и выглядел.
У моего мозга валентность к наукам тоже имелась, но, Господи, не в такой же концентрации! Между прочим, по той же валентности всякий перебор уже не в кассу и, возвращаясь к нашему примеру, пятая водородистая девица к углероду не прицепилась бы никаким Макаром, будь она хоть трижды раскрасавица. Да и к латыни у меня валентность стремилась практически к нулю, а профессор ею сыпал как из пулемета.
– Думаю, для первого раза достаточно, господин профессор, - сказал я, когда удалось вставить паузу так, чтобы это не выглядело будто бы я перебиваю.
– Основную мысль я понял.
– Надеюсь, - ответил профессор, и тяжко вздохнул.
Думаю, под этом вздохом подразумевалось "но сомневаюсь". Даже, пожалуй, "сильно сомневаюсь". Однако вслух он лишь попросил по возможности добыть образцы всего, что получится захватить, и доставить их в город. Я пообещал, что постараюсь. Впрочем, образцы вначале следовало отыскать, и с этим я отправился на встречу с разведчиками.
Считалось, и небезосновательно, что Корпус дальней разведки по численности не слишком уступал армии, однако большинство его оперативников постоянно находилось, как говорится, "в полях". При таком раскладе казармы им, понятное дело, без надобности. Однако базироваться где-то надо, и у разведчиков в каждом городе было своё бюро. По крайней мере, так они его называли. Официально-то оно именовалось городским центром Корпуса дальней разведки, а выглядело обычно как наши вербовочные пункты. Но где бы я ни бывал, повсюду этот центр именовался "бюро", и никак иначе. Казалось бы, совсем не подходящее для военного объекта название, а вот прижилось.
Севастопольское бюро располагалось в здешнем Гостином дворе, на берегу Артиллерийской бухты. Набережная, как и в Петрограде, была каменная, но вдоль нее тянулась узкая зеленая аллея. В Севастополе осень еще не успела полностью вступить в свои права, и деревья неохотно меняли зеленую летнюю форму на желто-красную осеннюю. Почти идиллическая картина, которую лишь немного
У бюро был отдельный вход с мраморным крылечком и кованными ажурными перилами. Табличка на двери извещала, что открыто круглосуточно. Я вошел. Над головой тихонько звякнул колокольчик. Внутри располагался просторный холл с портретом Его Величества в тяжелой золоченной раме. Под портретом стояла невысокая конторка из красного дерева. За ней сидела симпатичная барышня в строгом черном платье. Судя по взгляду, которым она меня встретила - секретарша.
Только у секретарш бывает такой взгляд, одновременно как бы приветливый, но такой строгий, что Цербер бы позавидовал. Мол, добро пожаловать, конечно, но если вы не по делу, то выметайтесь-ка отсюда подобру-поздорову! У меня прямо с порога возникло такое впечатление, будто бы я не в бюро разведчиков зашёл, а к гражданскому адвокату. Причем, судя по убранству холла, не к рядовому, а к какому-нибудь мэтру, к которому и Его Величество не чурался время от времени заглянуть по заковыристому юридическому вопросу.
– Чем могу служить, господин инквизитор?
– поинтересовалась секретарша.
– Унтер-офицер Марков, - отрекомендовался я.
– Мне назначено.
Точнее, я прибыл для проведения инструктажа, но в такой обстановке сухой армейский лексикон показался мне неуместным. Здесь следовало произносить "будьте так любезны", "мне назначено" и прочие высокопарные фразы из подзабытой мирной жизни.
– Могу я увидеть ваши документы?
– спросила секретарша.
Она не удовлетворилась пропуском, а со всем тщанием изучила все мои бумаги, да и на меня то и дело посматривала. Под ее пристальными взглядами я уже начал чувствовать себя мелким жуликом, который вознамерился просочиться в благородное собрание. Казалось, вот-вот появятся дюжие лакеи в красных ливреях - почему-то мне сразу подумалось на красный - и со сдержанной вежливостью попросят меня проследовать вон. Однако секретарша лишь кивнула, возвращая мне бумаги, и вышла из-за конторки.
– Соблаговолите проследовать за мной, - сказала она.
– Вас ждут.
Мы проследовали через холл. В торце была дверь, закрытая портьерой из темно-бардового бархата с золотистой оторочкой. По ту сторону двери находился огромный полутемный зал. Окна в нём располагались только в дальней стене, хотя и занимали почти всю ее, а сам зал должны были освещать три огромные люстры. Они висели под потолком, но ни одна из них не горела. Сам же зал изобиловал отдельными нишами со сводчатыми стенами. Думаю, раньше здесь был игорный клуб или нечто вроде того.
Одну нишу освещали газовые фонари. Они были скрыты ажурными плафонами, но этот чуть зеленоватый свет ни с чем не спутаешь. В нише расположилась небольшая компания. Посреди стоял здоровенный стол, покрытый зеленым сукном, и они сидели полукругом вокруг него.
Секретарша проводила меня к нише и представила:
– Господин Глаз, ваш координатор на текущую миссию.
И, к сожалению, скорее всего, только ваш. Госпожа Алексеева даже прямые приказы командования была склонна игнорировать. Дочь начальника Петроградского фронта, может себе позволить. Ну а на мнение всего лишь координатора в чине унтер-офицера ей и вовсе плевать с такой высоты, на которую и дирижабли не забирались!