Чумная
Шрифт:
В боку противно заныло и кольнуло, во рту появился привкус горечи, я присел что бы переждать приступ, в этот раз боль не ушла до конца, но немного ослабла, я встал и забрал с бока привязанной к стволу дерева лошади, небольшую вязанку хвороста. Хорошо, что запасся им на месте прошлого ночлега, сейчас я был не в состоянии ходить и собирать сухие ветки. Сложив небольшую горку веточек, распростер руку и воспроизвел в голове аркан огня. Ладонь обожгло, но пламя сорвалось с кончиков пальцев и красивой огненной каплей упало на ветки, которые тут же разгорелись, теперь только подбрасывай хворосту и будет тебе тепло и свет в ночи.
Арканы огня оказались самыми
Меня начало знобить и подташнивать, боль из правого бока перебралась в верхнюю часть живота, я сидел, согнувшись и тяжело дышал. Вытащил из ножен на правом боку эльфийский кинжал, расчистил рукой небольшое ровное место рядом с собой и принялся выводить формулы, мне нужно было сделать в этот раз совсем сложное — регенерировать внутренние органы, предварительно сняв боль.
Память тут же подбросила картинку-видение — я сижу в большом помещении, напоминавшем аудиторию университета, вокруг и рядом сидят эльфы и внимательно смотрят на подобие кафедры, где некий старый и уважаемый эльф с длинными седыми волосами, гордым орлиным носом, чисто выбритый, и одетый в подобие серой мантии одеяние, вещал:
— Друзья, я вам запрещаю записывать формулы заклинаний, даже самых простых. Вижу что хотите возразить, но отвечаю сразу — вы можете выписывать отдельные блоки, составлять схемы, прикидывать, но заклинаю вас, уважаемые — никогда, слышите, никогда не пишите конечный результат на бумаге или где-либо ещё, это расслабляет и делает из разумного не мага а непонятно что, вы не успеете опомниться как станете все больше полагаться на бумагу и перо, перестанете тренировать свой разум…
Дёргаю головой, прогоняя чужое воспоминание, и недовольно бурчу:
— Пошёл ты нахер, старый козёл, мне что сдохнуть теперь тут от боли, чтобы тренировать свой разум?
Тем более что задерживаться в этом умирающем мире я не собирался. А то, что мир загибался — это точно. Когда я говорил с подростками-погранцами то не врал, и не только деревья эльфийского леса гниют и вянут, даже в том леске где я находился было видно все признаки увядания, и это никак не было связано с временем года — некоторые травинки обесцвечены и почти белые, на пока еще немногих деревьях кора так же меняет свой цвет местами. Животные при размножении всё чаще дают изуродованное потомство. Предполагаю, что эта чёртова чума теперь уже передается воздушно-капельным путём, и заражает не только разумных, но и всё окружающее.
Символы, цифры, значки — я начинал уже, наверное, в сотый раз, морщась от боли, вплетая всё новые и новые построения в окончательную формулу, а когда начну её испытывать — неизвестно с какого раза получится запустить всё это нагромождение. А боль между тем опять усилилась, заставляя меня согнуться и постанывать время от времени.
И вот я закончил, подбросил в костёр еще веток, оглянулся — сидел на небольшой полянке посреди леса, в который свернул с дороги и углублялся часа полтора, солнце уже село и сейчас пламя костра отбрасывало пугающие пляшущие тени на близлежащий деревья. Но бояться мне было некогда — боль была такая что появись тут разбойники или волки, я бы просто дал им себя убить.
Дёрнул головой, прогоняя суицидальные мысли, и принялся пытаться прочитать заклинание в уме, прямо с земли. Ничего не получалось, я пробовал бесчисленное множество раз, но не мог удержать в голове, даже со шпаргалкой, промежуточные
И тут пошел дождь.
– **ядь, нет, сука, какого хрена! — Заорал я, наблюдая как капли тушат костёр, и самое главное — размазывают в грязь всё мною написанное.
— Сраная магия! — Продолжал кричать, даже перестав бояться, что кто-то услышит, и кулаком избивая невинную землю, превращая даже сохранившиеся свои труды в грязные разводы.
Успокоился, подполз к вещам и перетащил под ближайшее раскидистое дерево, забрал остаток хвороста с лошади и принялся разводить новый небольшой костерок, мне нужен был свет. Когда огонь немного разогнал тьму, начал по новой выписывать на земле заклинание, уже исправленное и упрощённое. Почувствовал, что на лбу и вообще по всему телу стал выступать пот, меня колотило от холода всё сильнее, ещё чуть-чуть и я перестану понимать, что происходит, нужно было торопиться. Наконец закончив, попробовал прочитать заклинание — ничего не сработало, но в этот раз я понял, что у меня получится воспроизвести в сознании формулу, используя написанное на земле, в прошлый раз даже шанса не было — уже на середине сбивался.
Когда через час заклинание всё-таки сработало, я, кажется, почти ничего не соображал, а нагрузка на мои маленькие магические силы была такова что я просто потерял сознание от переутомления, лишь успев отметить, что боль наконец ушла.
Проснулся, когда солнце было прямо надо мной, чувствовал себя не выспавшимся, но самое главное — боли и какого-либо другого дискомфорта не наблюдалось, что радовало. Но я знал, что это временное явление. Я убрал симптомы, залечил внутренние органы, но инфекция никуда не делась. Казалось бы — делай так каждый раз, и будет тебе счастье — но память расстраивала, каждый раз эффект будет всё слабее, можно попробовать изменить заклинание и эффективность вновь возрастет, но рано или поздно и оно перестанет действовать, вирус приспосабливается.
Ревизию вещей проводить не стал, впереди должна быть небольшая речка — мне нужно было отмыться от грязи, постирать одежду и поесть, а потом уже думать, что делать дальше.
Через пару часов вышел к широкому руслу реки, проходившей прямо через лес. Привязав лошадей, собрал немного хвороста и сложил небольшой костёр, разжигать пока не стал. Разделся и отправился к илистому берегу стирать одежду, благо мыльный порошок мне достался как трофей с работорговцев. Когда закончил стирку, повесил всё на ветки ближайшего невысокого дерева, и стал сам опускаться в холодную воду. Ил неприятно проваливался под ногами, но делать нечего — нужно отмыть всю грязь и помыть уже наконец голову. Вся процедура не заняла и десяти минут, дрожа выскочил на берег, и наконец развел огонь — в этот раз даже не почувствовал ожога, настолько замёрз.
Сидел на кожаной жилетке, которую еще несколько суток назад стащил из борделя, смотрел на костёр и грелся. Когда стало теплее — принялся изучать своё тело — грудь, тонкие руки и ноги, бёдра, гениталии. В душе поднималась злость, схватил кинжал и запустил в ствол соседнего дерева, выругавшись:
— Сраная магия, грёбаный очкарик, что мне теперь делать?!
Заклинание телекинеза сработало само собой, сформировавшись в уме, и кинжал вернулся в руку, чтобы тут же отправиться обратно в ствол невинного дерева.