Чумная
Шрифт:
«Что эти уроды со мной сделали?» — Бьется в больной голове.
Наконец скатываюсь с жесткого ложе, оказывается тут даже матрац есть, и покрывало, а на полу старый неприятный на ощупь ковер.
Осматриваюсь — в окно напротив полуторной кровати пробивается тусклый лунный свет, помимо неудобного ложе могу разглядеть неказистую деревянную тумбочку, зеркало на стене, стол и пару стульев, сбоку деревянная дверь из-за которой пробивается желтый свет. Сама комната небольшая, метров десять-двенадцать в длину и ширину. Меня снова мутит, непонятно от чего и рвёт прямо на ковёр, я тяжело дышу и снова пытаюсь встать — не получается даже присесть, руки не держат совсем.
«Ничего себе сотрясение, ну ничего,
Осматриваюсь — на мне непонятная длинная пижама без штанов, задираю её — ничего, только семейные грязноватые трусы. Внизу вдалеке слышатся много мужских голосов, наверное, нужно кричать о помощи, но из горла выбивается только хриплый еле-слышный писк.
«Да что такое.»
Опять осматриваюсь — на груди два непонятных бугорка.
«Нет. Нет. Не-е-ет» — Бьется в голове паническая мысль, а сердце начинает разгон. — «Что они со мной сделали?!»
Панически ощупываю «пижаму» и понимаю, что это приталенное платье, а на груди вырез, где торчат верхушки двух небольших грудей. К горлу подкатывает ком.
«Второй размер, максимум. Не густо.» — Проскакивает мысль, прежде чем я снова теряю сознание.
Открываю глаза, и первая мысль:
«Приснится же такое!»
А потом осмотревшись, понимаю, что нахожусь всё в той же комнате, а откуда-то издалека, снизу, так же доносятся голоса и гомон, за окном темнота, а значит без сознания я пролежал не так уж и много.
«Звать на помощь?» — Думая я.
«Не помогут, хуже будет» — приходит ответ из глубин памяти.
— Да что за хрень? — Шепчу я и не узнаю свой голос.
Опять ком в горле, опять сердце начинает разбег, появляются звёздочки перед глазами, кажется я могу снова потерять сознание — глубоко дышу.
«А старая владелица тела куда делась, в моём теле?» — Спрашиваю себя. — «Или я сожрал её душу?»
Память тут же предоставляет неприятные картины последних трёх дней — разум покинул девушку, она лежала в состоянии овоща, а хозяйка была очень зла что приходится выделять служек что бы убирать из-под неё нечистоты, пришлось снизить плату за «ночь с эльфийкой» до пары серебрушек, и вот уже три дня и три ночи это тело(«это тело» — так спокойнее будет воспринимать) насилуют напропалую все — начиная от местных фермеров и заканчивая проезжающих рядовых королевской армии. Хозяйка не стеснялась обсуждать судьбу девушки прямо в её присутствии — или она испугается и придет в себя, или ей уже всё равно, и теперь я точно знал, что, когда тело девушки перестанет приносить прибыль — её разберут на органы, как печально известного Элинэля. Эльфийское сердце использовалось, например магами конструкторами для создания мощнейших големов и химер, из почек делали чудодейственный эликсир от всех болезней для орков, а лёгкие высушивались и протирались в порошок, из которого делали сильнейший наркотик, к которому не было привыкания. Глаза — вот глаза подходили всем, и на них было много желающих — эльфийский глаза видят намного лучше, чем зёнки других рас.
Меня снова вырвало — не знаю от чего больше, от картинок насилия несчастной девушки или от её воспоминаний о том зачем людям и другим расам нужны органы эльфов.
«Ну ничего, суки, я вернусь, всё сделаю что бы вернуться и убить вас, тварей, пусть даже придется за это получить пожизненное, и эту девку вашу тоже удушу, а вы смотреть будете.» — Зло думал я, пытаясь подняться на ноги.
Когда мне это удалось, мир вокруг закружился, организм попытался опять извергнуть из себя все что было в желудке, а была там только желчь.
– *ля. — Выругался я, опять сплёвывая.
Стоять было тяжело, и я продолжал держаться за стену.
«Похоже центр тяжести по-другому расположен, ходить придется
В этот момент дверь широко открылась, в комнате загорелся свет, мне пришлось прищурить глаза, а когда я смог рассмотреть гостя — сердце сжалось — толстый, в грязной мешковатой одежде, давно не мывшийся и воняющий так что даже в таком состоянии мне стало дурнее чем было.
— О! — Воскликнул толстяк, местный побирушка, как подсказала память, и продолжил: — А сказали, что полудохлая, да я сегодня везунчик — за одну серебрушку целую эльфийку оприходую!
Я широко раскрыл глаза, и вскрикнул:
— Нет!
— Чего ты там лопочешь, дура, давай в койку! — Весело сказал толстяк, закрывая за собой дверь, подхватил меня за шкирку и кинул на кровать, принимаясь развязывать веревку, которая исполняла роль ремня. — Я тебя на пол часа снял, мне хозяйка разрешила, хоть никому своих девушек меньше, чем на час не сдаёт.
Он навалился сверху, а я вдруг понял, что сказал: «Нет» на русском, и решил попробовать повторить на местном:
— Нет!
— Да что ты там опять, я вижу что хочешь, вот так, давай снимай портки.
Он стянул с меня трусы, и тут паника начала набирать обороты, я задёргался, пытаясь вырваться, а он уже начал пристраиваться, как вдруг посмотрел мне в глаза и остановился, испуганно куда то, вглядываясь с открытым ртом.
— Чумная? — Прошептал он, спрашивая то ли меня, то ли себя, а потом закричал: — ЧУМНАЯ! ЧУМНАЯ! ЧУМНАЯ!
Его как ветром сдуло, только дверь осталась болтаться на петлях, а я только слышал, как голоса снизу затихли, а побирушка всё громче кричал: «ЧУМНАЯ! ЧУМНАЯ ЧУМНАЯ!»
«И что он там увидел?» — Думал я, понимая, что встать не смогу.
А чужая память подсказывала что, если уж меня обозвали «Чумная» — ничего хорошего ждать не придется от местных.
Глава 5
Я лежал на холодном каменном полу подвала, свет падал только из зарешеченного окошка на запертой двери, рядом с которой стояло старое воняющее дерьмом ведро.
Когда меня пришли забирать из комнатки, я даже удивился — лица двух здоровых мужиков были наполовину прикрыты импровизированными масками из шарфов, а на руках обнаружились кожаные длинные перчатки. Пока слышал крики толстяка я всё раздумывал — что же он там увидел у меня на лице? Ощупав осторожно всю мордашку — ничего, не нашел, никаких тебе сифилитических шанкров и язв, и даже намёка ни на один прыщик. А вот когда меня осторожно взяв под мышки, не иначе боялись контакта с моей кожей, пронесли рядом с зеркалом я наконец увидел и, кажется, понял, чего испугался этот грёбаный побирушка — белки глаз были ярко желтые. Так же наконец смог рассмотреть свое лицо — худое, бледное, с небольшим вздернутым носиком, тонкими губами, синяками под глазами и светлыми, почти седыми волосами до плеч, которые сейчас представляли из себя жалкое зрелище. Глаза были ярко-фиолетовые, красивые, необычные. Хотя чужая память подсказывала что это скорее норма для эльфов, чем редкость.
Так, а почему у нас могут пожелтеть глаза?
«Желтуха» — сам себе ответил я, пока мою тушку тащили по лестнице вниз, как потом выяснилось — в подвальную камеру.
А почему желтуха появляется?
«Чаще поражение печени, реже крови».
– опять проявил я чудеса сообразительности: — «Мда-а-а, дела, инфекция добралась до печени. И сколько мне осталось?»
Было неприятно копаться в чужих воспоминаниях, хоть иногда озарения происходили сами собой — язык, какие-то движения тела, ответы на вопросы, но вот если попытаться вспомнить что-то целенаправленно и конкретно — появлялось ощущение раздвоенности, я как будто переставал быть собой, становился отчасти этой несчастной девушкой. Но в этот раз было важно знать ответ.