Чумной корабль

Касслер Клайв

ГЛАВА 22

Полет на Филиппины отнял у Кабри­льо и Линкольна почти четырнад­цать часов. Из столицы страны Манилы в Тубигон на острове Бохоль они добирались примерно столько же времени, хоть рас­стояние между ними составляло всего 500 километров.

Наземный транспорт на Бохоле им был заказан, так что при­шлось предварительно отправиться на соседний остров Себу и взять напрокат прочный, хоть и видавший виды внедорожник, а затем дождаться парома, который переправит их через Бохольский

пролив. Линк отметил, что паром был настолько древний, что свисавшие с его бортов резиновые покрышки оказались белобокими покрышками из пятидесятых. У лодки был ярко выраженный крен вправо, даже несмотря на то, что ее нарочно нагружали больше на левую сторону. О сне можно было и вовсе забыть: рядом с их машиной был привязан автоприцеп со сви­ньями, страдавшими морской болезнью даже в этих мелких во­дах. Непрекращающийся визг и вонь разбудили бы и мертвого.

Дважды за время переправы моторы глохли без всякой види­мой причины. В первый раз всего на пару минут. Во второй же раз они простояли целый час, пока матросы под рык ворчливого инженера копались в механизмах.

Ставшая перед Хуаном проблема выживания в этой дикой поездочке на время отвлекла его от тревоги за Макса, чему он был даже благодарен. Но стоило моторам снова заработать, как его мысли оказались снова заняты лишь судьбой друга. Иро­ния заключалась в том, что отец Хэнли погиб на Филиппинах во время защиты Коррехидора в первые месяцы Второй миро­вой.

Хуан понимал, что Макс пойдет на все, защищая и сына, и «Корпорацию». Верности этого человека позавидовал бы и самый преданный сенбернар. Оставалось надеяться, что им удастся найти способ остановить Сэверенса и спасти своего друга. Ясно как божий день, что Зелимир Ковач не поскупит­ся на методы вытягивания из него информации. И если Макс не выдержит и расколется — пиши пропало.

Эта мысль крутилась в голове Кабрильо подобно заевшей пластинке.

Когда на горизонте наконец показались огни Тубигона, теле­фон Хуана зазвонил.

— Кабрильо.

— Хуан, это Линда.

— Ну как там?

— С Сэверенсом тишина, если вы об этом.

— Дьявол!

Вот уж с десяток раз он звонил главе респонсивистов и до сих пор не получил ответа. Хуан представлялся начальни­ком охранного предприятия, в которое обращался Макс ради спасения сына. Он достаточно пообщался с секретаршей, чтобы знать, какие романы она читает в обеденных перерывах. Каж­дый его звонок она извинялась и повторяла, что Сэверенса нет, а затем перекидывала его на голосовую почту. Хуан предлагал любой выкуп за Макса, но, не получив и на это ответа, перешел к угрозам. В последнем сообщении он предупредил Томаса, что если тот не отпустит Макса целым и невредимым, то он займет­ся его семьей.

То была пустая угроза — спасибо Лэнгстону, — но Сэверенс этого не знал. Впрочем, его это и не волновало.

— Что еще?

— Кевин только что от Донны Скай. Она ничего не знает.

— Точно?

— Они проговорили целый час. Донна всего лишь актриса, случайно оказавшаяся в культе психов. Слишком выдающая­ся личность, чтобы быть замешанной в чем-то нехорошем. Да и судя по голливудским сплетням, она целиком и полностью занята съемками нового фильма как минимум на четыре

меся­ца, что, наверное, расстроило ее нового любовника. Тот сейчас в турне по Австралии со своей группой. Кстати, Марк назвал их отстоем.

— Значит, мне бы они понравились, — хмыкнул Хуан. — Если Гил Мартелл в разговоре с Сэверенсом упоминал не ее имя, то что же? Не могла бы ты попросить Хали еще раз по­работать с записью?

— Он как с цепи сорвался, когда я намекнула, что он, воз­можно, оказался не прав, и тут же пошел прослушивать ее за­ново.

— Передай ему, что за это он получит добавочную порцию грога. Это все?

— Эдди вернулся из Рима, а у нас отличный сигнал с подслу­шивающего устройства на яхте торговца оружием, хотя ничего относящегося к делу мы пока не услышали.

Кабрильо напрочь позабыл об их текущем задании.

— A-а, да-да, отлично, продолжайте. Мы с Линком примерно в трех часах от филиппинского лагеря респонсивистов. Будем держать вас в курсе.

— Вас поняла, Председатель. Удачной охоты. Отбой.

Хуан положил трубку.

— С Донной Скай полный провал? — поинтересовался Линк откуда-то из темноты. Одетый во все черное, он казался боль­шущей тенью, сидящей рядом с Кабрильо.

— Ага. Она пуста.

— А на что мы надеялись? Такие люди не смогут свою со­бачку выгулять без толпы папарацци.

— Линда сказала то же самое, — угрюмо ответил Хуан. — И как я сразу не подумал?..

— Председатель, мы с самого начала только и делали, что хватались за соломинку. Что сейчас нюни распускать? Наро­ем информацию и посмотрим, что из этого выйдет. Попытка не пытка.

— Знаю, знаю. Просто…

— Просто теперь на кону жизнь Макса, — закончил за него Линк, — и вы волнуетесь за него.

Кабрильо выдавил усталую улыбку.

— Это еще мягко сказано.

— Слушайте, это лучшее, что у нас есть. Аж четыре сотни респонсивистов провели здесь черт знает сколько времени, а те­перь кормят рыб, потому что кто-то явно заметает следы. Мы найдем, что ищем, и спасем Макса и его сына.

Хуан ценил его старания, но лучше ему от разговоров не ста­ло. Настоящее облегчение он испытает лишь тогда, когда Макс окажется с ним на борту «Орегона», а Том Сэверенс и Зелимир Ковач поплатятся за свои грехи.

Паром, покачиваясь, зашел в порт, бессовестно задевая каж­дую деревянную сваю на пути. Худшей демонстрации навыков судовождения Хуан в жизни не видел. Десять минут спустя, ког­да пришвартовали лодку и спустили трап, Линк завел двигатель джипа, и они принялись колесить по набережной. Пришлось сразу же опустить все окна, чтобы выветрить свиную вонь, за­полонившую весь салон.

— Самое время, — протянул Хуан, кладя искусственную ногу на приборную панель.

Он задрал штанину. Сейчас на нем был уродливый лукови­цеобразный протез из пластика цвета кожи. Кабрильо отцепил конечность и снял с нее ботинок. В подошве стопы была кро­шечная дырочка. Достав из кармана небольшой гаечный ключ, он вставил его в дырочку и прокрутил против часовой стрелки. Сработал встроенный механизм, и пластиковая конечность рас­крылась, как футляр для очков. В том, что он ласково называл «ногой контрабандиста», лежали два пистолета «Кел-Тек».