Чумной корабль

Касслер Клайв

Ковач опустил взгляд. Руки Хэнли были испещрены ста­рыми шрамами. Но это для него ничего не значило. Он навис над Максом так, что их лица были в сантиметрах друг от друга.

— За свою жизнь я оставил больше шрамов, чем хирург, и прекрасно знаю, как они заживают. Этому не меньше шести месяцев. Говори, кто ты такой и откуда у тебя такое устройство!

В ответ Макс напрягся и ударил его лбом в нос. Сковывав­шие его веревки не позволили сломать кость, но брызнувшая из ноздрей Ковача кровь его вполне удовлетворила.

Тот взглянул на Хэнли в приступе животной ярости. Было ясно, что его выходка не останется безнаказанной, но, видя разъяренное окровавленное лицо серба, Макс понял, что зашел слишком далеко.

На него обрушился шквал ударов. Серб не целился, не рас­считывал силу. Это была взрывная реакция, первобытный ин­стинкт на возможную угрозу. Макса колошматили по лицу, груди, животу, плечам, паху в нескончаемом потоке ударов кулаками и ногами; казалось, им не будет конца. Они наноси­лись так быстро, будто его избивали сразу несколько человек, но заплывшими глазами Макс видел, что Ковач наказывает его в одиночку.

Целых две минуты прошло, прежде чем один из охранников наконец подошел унять мясника. Тот обернулся, вперив в него кровожадный взгляд, и охранник спешно попятился. Все же серб немного утихомирился.

Он презрительно оглядел бессознательно обвисшее на стуле тело, грудь вздымалась от выброса адреналина. Ковач хрустнул пальцами и стряхнул капли их смешанной крови на пол. Про­тянув руку, приподнял правое веко Макса. Под ним он увидел только белок закатившегося глаза.

Зелимир повернулся к охранникам.

— Проверьте его через пару часов. Если и в следующий раз не расколется, привезем его сынишку из Коринфа и посмотрим, как долго он сможет наблюдать за избиением своего чада.

С этими словами Ковач вышел в коридор. Через секунду за ним последовали и подчиненные, закрывая за собой дверь. Они так и не оглянулись на Макса.

Наблюдая за их уходом почти зажмуренными глазами, Хэн­ли дернулся, стоило им повернуться к нему спиной. Во время зверского избиения он беспрестанно раскачивался взад-вперед, силясь ослабить веревки. В слепом гневе Ковач этого не за­метил, а охранники решили, что пленник корчится от боли. Но Макс действовал расчетливо и хладнокровно.

Он наклонился и схватил одну из бумажек, оброненных Ко­вачом, когда Хэнли заехал ему по носу. Раскачавшись на метал­лическом стуле, прыгнул вперед, к двери. У него была только одна попытка — ведь даже если он и переживет еще одну пытку, он скажет все, что угодно, лишь бы защитить Кайла.

Хэнли попал в яблочко. Листок вошел в щель между дверью и косяком за миг до того, как повернули ключ, и язычок замка не встал на место.

Макс отклонился назад на спинку стула. Так жестоко его еще никогда не избивали. Даже во вьетконговской тюрьме было не так плохо, а ведь там мучители сменяли друг друга и избие­ния не прекращались часами. Он провел языком по рту, два зуба свободно шатались. Удивительно, что нос остался цел, а сердце не остановилось.

Рана на лодыжке, откуда ему вырезали передатчик, каза­лась теперь сущим пустяком по сравнению с болью, пронзав­шей тело. Грудь представляла собой кровавый кусок отбивной, и Макс боялся представить, что сталось с его лицом.

Что ж, я и раньше был не красавцем, с усмешкой подумал он, и кривая улыбка, тронувшая губы, вызвала очередную струйку крови изо рта.

Макс выделил себе на восстановление десять минут. Остань­ся он здесь подольше, тело сведет судорогой, и больше он с места не сдвинется. В море боли блеснул лучик надежды: по крайней мере, они не притащили в этот ад Кайла. Сейчас он в Греции. Даже в руках респонсивистов он в относительной безопасности. Эта мысль стала спасательным кругом Макса.

По подсчетам, прошло уже шесть минут, и он начал ерзать, ослабляя веревки. Сначала удалось высвободить запястья, а за­тем Макс руками растащил веревки, охватывавшие его грудь. Наконец он развязал ноги и встал. И тут же, покачнувшись, схватился за спинку стула, чтобы не упасть.

— Что-то мне нехорошо, — пробормотал он, пытаясь сфоку­сировать помутненный взгляд.

Хэнли как можно тише приоткрыл тяжелую дверь. Коридор был пуст. В свете флуоресцентных ламп, перемежающемся с густыми тенями, стены казались куда более обшарпанными, чем на самом деле.

Макс свернул листок и запихнул его в прорезь, не давая две- Ри захлопнуться. Согнувшись пополам, неспособный выпря­миться от боли, он прокрался дальше по коридору, проверяя, не оставляет ли за собой кровавый след.

На первом перекрестке он услышал приглушенные голоса слева и тут же свернул вправо, то и дело оглядываясь назад. На пути встретилась обычная непомеченная дверь. Макс при­жался ухом к прохладному металлу и, ничего не услышав, по­шел дальше.

В помещении было темно, окна отсутствовали — скорее всего, он находился под землей. Доказательств тому не было, но почему-то Макс в этом не сомневался.

Свернув еще пару раз в этом одноцветном лабиринте, он до­шел до другой двери, за которой раздавался механический гул. Повернул ручку — поддалась. Тогда он резко распахнул дверь, и шум усилился. Источников света в комнате не было видно — наверное, здесь никого не было. Макс проскользнул внутрь и за­крыл за собой дверь. Нащупав выключатель, он включил свет в помещении.

В свете зажегшихся огней перед ним раскрылось широкое, уходящее вниз пространство. Он находился в аппаратной и сей­час рассматривал электростанцию комплекса. За толстым изо­ляционным стеклом стояли четыре гигантских, приваренных к полу двигателя, питавшихся от клубка топливопроводов и вы­тяжных каналов. К каждому был подключен электрогенератор. Вся система была размером с локомотив, и, хотя работал толь­ко один из двигателей, все помещение сотрясалось от его гула и треска. Либо оно настолько большое, подумал Макс, еще раз обводя помещение опытным глазом, чтобы обеспечить энергией тысячи две людей, либо они тратят электричество на какие-то другие, неведомые цели.

Стараясь не думать об этом, он вышел назад в коридор.

Камер видно не было, как и патрулировавших коридоры ох­ранников. Что-то здесь было не так, но не время забивать себе голову ненужными мыслями.

Наконец Макс дошел до двери с пометкой «ЛЕСТНИЦА», но, заглянув внутрь, обнаружил, что она ведет только вниз.

— Была не была, — пробормотал он, начиная спуск.

Миновав четыре пролета, Хэнли дошел до слабоосвещенной площадки. Единственная дверь вела в еще более темный тоннель, перпендикулярный лестнице. В отличие от преды­дущих помещений, этот идеально круглый тоннель состоял из грубой материнской породы, а высотой был как раз его ро­ста. На стенках он заметил неровные следы от каких-то инстру­ментов. Света не было, и Макс понятия не имел, как далеко тянулся тоннель или для чего он предназначен. Единственное, за что мог зацепиться глаз, — это медные провода с керамиче­скими изоляторами, протянутые по всему потолку. Их было около сотни, находились они на одинаковом расстоянии друг от друга. Инженерное чутье подсказывало, что они вполне мог­ли подавать куда-то электричество с генераторов на верхнем уровне.