Чувство долга (пер. О. Колесникова)
Шрифт:
– Но почему это обеспокоило их? Если все они так равнодушны к собственной смерти, у них не должно быть предубеждения и общественного мнения или запаха чужих тел. Зачем понадобился такой сложный камуфляж? И если они прибыли с другой планеты, то что привело их сюда, что заставило остаться здесь?
– Сдаюсь. Действительно, у меня нет ответов на половину поставленных сейчас вопросов. Я просто стараюсь сейчас создать теорию, которая бы увязывала все факты. А факты просты. Магты настолько нечеловечны, что вполне могут преследовать меня в кошмарах – если только я буду спать в эти
– Тогда действуйте. Я не призываю к убийству, но вы могли бы раздобыть труп. Дайте мне скальпель, разложите на столе одного из ваших друзей, и я быстро скажу вам, человек он или нет, – она снова вернулась к микроскопу и припала к окулярам.
Это была единственная возможность разрубить гордиев узел. Когда до начала военных действий остается тридцать шесть часов, чья-то отдельная смерть не имеет значения. Он должен отыскать мертвого магта, а если это окажется невозможным – придется убить кого-нибудь. Для спасения планеты он был готов и на это.
Он стоял рядом с Леа, задумчиво разглядывая ее. Тыльная часть шеи девушки, прикрытая вьющимися локонами, была повернута к нему. С легкостью, какая возможна только в мыслях, Брион перешел от смерти к жизни, и ему захотелось погладить ее.
Засунув руки поглубже в карманы, он быстро направился к двери.
– Скоро вы сможете отдохнуть. Не сомневайтесь, эти жучки не дадут вам никакого объяснения происходящему. Попробую достать для вас более интересный образец.
– Объяснение может быть везде. Я буду ждать здесь, пока вы не вернетесь, – сказала она, не отрываясь от микроскопа.
Под самой крышей находилась хорошо оборудованная комната связи. Брион мельком видел ее, когда осматривал строение. Дежурный оператор неподвижно сидел, надев наушники. Разутые ноги он положил на стол и молча жевал сэндвичи, которые держал в свободной руке. Но, едва заметив Бриона, он развернул бурную деятельность.
– Сидите, сидите. Это меня не волнует. Но если вы по своей суетливости сломаете аппаратуру, можете считать себя приговоренным к смерти. Посмотрите, можно настроить передатчик на эту частоту? – он написал на листке число и показал оператору.
Это была частота, которую ему сообщили накануне, для связи с террористами-нелегалами – ниджордской армией.
Оператор настроил аппаратуру, протянул микрофон Бриону, и тот, отхлебнув из стакана воды, поднес его к губам.
– Говорит Брион, директор Фонда культурных взаимоотношений. Отзовитесь, пожалуйста. – Брион повторял эти слова не менее десяти минут, прежде чем, наконец, получил ответ.
– Что вам нужно?
– У меня для вас крайне важное сообщение, и я сейчас остро нуждаюсь в вашей помощи. Хотите ли вы получить по радио дополнительную информацию?
– Нет. Ждите, мы встретимся с вами после наступления темноты.
Передатчик замолчал.
До начала войны осталось всего тридцать пять часов, и в такой напряженной ситуации Брион мог лишь одно – ждать.
Глава 12
У себя на столе Брион обнаружил две аккуратные стопки бумаг. Усевшись и принимаясь рассматривать их, он осознал арктическую
На пороге стоял Фоссел с грудой бумаг в руках и с выражением безграничного удивления на лице.
– Что в этой папке? – спросил у него Брион.
Фоссел постарался справиться со своим лицом и положил бумаги на стол, к прежним.
– Здесь доклады всех секций, которыми вы интересовались. Подробные наблюдения, выводы, предположения.
– А в другой?..
– Межпланетная корреспонденция, комиссионные фактуры, реквизиты, – отвечал он, подравнивая груду папок. – Ежедневные рапорты, журнал госпиталя.
Его голос замер, когда Брион сдвинул груду на край стола и скинул ее в корзину для бумаг.
– Иными словами, насколько мне ясно, – бюрократия. Что ж, теперь, я надеюсь, с этим покончено.
Один за другим доклады наблюдателей проследовали в корзину. Это продолжалось до тех пор, пока стол не очистился. Ничего. Именно этого он и ожидал. Но все же имелся незначительный шанс, что доклад какого-нибудь специалиста даст ему новый толчок. Нет, все здесь были слишком узкими специалистами.
Небо за окном потемнело. Охранник у входа получил приказ впустить любого, кто будет спрашивать директора. Делать было нечего, пока ниджордская армия не свяжется с Брионом. Время тянулось медленно, и Брион ничего не мог изменить. С каждой прошедшей минутой в нем нарастало раздражение. В конце концов, может быть, Леа отыскала еще что-нибудь конструктивное, что ему следует посмотреть.
С чувством приятного предвкушения он открыл дверь в лабораторию. Та поддалась с трудом. Микроскоп был зачехлен, Леа не было. «Наверное, обедает или в госпитале», – подумал Брион. Госпиталь располагался этажом ниже, и он сначала отправился туда.
– Конечно, она здесь, – сказал доктор. – Где еще быть девушке в ее состоянии? Она достаточно поработала сегодня. Завтра последний день срока, и если вы хотите, чтобы у нее была возможность работать до последней минуты, лучше пусть она поспит ночью. Пусть отдохнет весь экипаж, сегодня я весь день раздавал транквилизаторы. Теперь ребята буквально валятся с ног.
– Да, весь мир валится с ног. Как состояние Леа?
– С учетом того, что она перенесла, – отличное. Взгляните сами, если моего слова недостаточно. У меня есть другие пациенты.
– Это беспокоит вас, доктор?
– Конечно. Я так же способен испытывать страх, как и все остальные. Мы сидим на тикающей бомбе, и мне это не нравится. Я буду делать свою работу, пока мне ясно, что это необходимо. Но я чертовски обрадуюсь, когда наконец нас вывезут отсюда. Единственная шкура, о которой я могу думать без ранодушия – моя собственная. И, если хотите знать, сейчас все члены экипажа испытывают то же самое. Надо смотреть в глаза очевидности.