Чужак из ниоткуда 4
Шрифт:
Я набросил положенный халат и уже через две минуты стоял у нужной двери. Постучал.
— Да, — раздался за дверью слабый голос.
Вошёл. Товарищ майор лежал на койке в отдельной палате под капельницей и безучастно пялился в чисто беленый потолок. Скосил глаза, увидел меня, слабо улыбнулся и сказал:
— Ну наконец-то. Я уж волноваться начал, куда ты делся.
— Привет. Извини, раньше никак не получалось. Но я знал, что твоя жизнь в безопасности.
— Жизнь — может быть, — сварливо заметил Петров. — А здоровье?
— Не ссать, товарищ майор, — сказал я, подходя и усаживаясь
— То-то гляжу, апельсинов ты мне не принёс. Решил быстро отделаться.
— Ты даже не представляешь, насколько быстро. Быстро, но эффективно. Закрой глаза и расслабься.
Рана и впрямь оказалась не тяжёлой. Или, скажем так, не слишком тяжёлой. Пуля пробила лёгкое и застряла в правой лопатке, сломав её. Операцию хирурги госпиталя провели вчера вечером, пулю извлекли, осложнений не предвиделось. Но чего зря валяться и ждать выздоровления, если у человека есть такой друг, как я? Правильно, нечего. Поэтому я запустил на всю катушку регенерационные процессы, ещё раз осмотрел ауру товарища майора и, удовлетворённый, вышел из орно.
— Ну, как теперь самочувствие? — осведомился.
— Как будто шампанского в кровь влили, — подумав, ответил друг. — Аж встать захотелось.
— Э, нет, — сказал я. — Рановато, даже не думай пока.
— А когда?
— Ближе к вечеру, пожалуй, можно. Часиков, эдак, через пять.
— Скучно лежать, — вздохнул он. — Хоть бы книжку мне принёс, что ли.
— А я и принёс, — сказал я. — Но могу, если хочешь, тебя усыпить. Сон — это здоровье.
— Нет, не хочу спать. Давай книжку.
Я достал из сумки «Особняк» Уильяма Фолкнера и «Час быка» Ивана Ефремова, показал, положил на тумбочку.
— «Час быка» в «Технике молодёжи» читал, года четыре назад, сокращённый вариант, — сказал Петров. — А «Особняк» и вовсе не читал. Вообще, я Фолкнера не особо люблю.
— Больше Хемингуэя, да?
— Ага.
— Как и все мы. Я тебе потому и принёс Фолкнера, что сам недавно прочёл «Особняк» и мне понравилось. Перевод здесь отличный, Райт-Ковалёвой [3]. Шестьдесят пятого года издание. Попробуй, не пожалеешь.
— Спасибо, Серёжа.
— Не за что. Выздоравливай. Думаю, послезавтра уже можно выписываться, сейчас дело быстро пойдёт.
— А ты куда теперь?
— В Пуэрто-Рико. Но сначала на Кубу.
— Привет Фиделю, — сказал Петров. — Мы виделись. Классный мужик.
[1] Советский авиаконструктор.
[2] АН-22, тяжёлый советский транспортный самолёт.
[3] Рита Яковлевна Райт-Ковалёва — советская писательница и переводчица.
Глава вторая
Аэродром Чкаловский. Куба. Отель Амбос Мундос. Команданте Фидель Кастро и Эрнест Хемингуэй
Расстояние от Москвы до Гаваны, как сообщил мне штурман экипажа АН-22 «Антей» по имени Павел, девять тысяч пятьсот восемьдесят пять километров.
Было девять часов пятьдесят минут утра восьмого августа одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Я стоял у хвостовой части четырёхмоторного гиганта и наблюдал, как в его металлическое
Борис и Антон привычно бдели поблизости.
Гравилёт был плотно упакована в серо-зелёный брезент, но и под ним угадывались необычные стремительные очертания машины.
По военному аэродрому Чкаловский гулял рваный августовский ветерок. Небо, абсолютно ясное с раннего утра, заволакивали тучи.
— Как бы дождь не начался, — принюхался к воздуху штурман Павел, забавно шевеля длинным носом. — Через сорок минут вылет. Где ваши?
Штурману было явно лестно стоять рядом со мной. Он вообще был горд тем, что оказался в экипаже, которому доверили столь ответственное дело, как испытание «Антея» с антигравом, а теперь, вот, международный демонстрационный и одновременно дружественный полёт на Кубу с самим Сергеем Ермоловым на борту — мальчишкой-гением, благодаря которому его жизнь так волшебно изменилась за какие-то полгода. Мне даже спрашивать об этом было не нужно — и так всё ясно.
— Скоро будут, — я посмотрел на часы. — Поезд вряд ли опоздает, а мой шофёр и вовсе никогда не опаздывает.
— Это хорошо, — сказал штурман, достал пачку сигарет «Ява» и протянул мне.
— Спасибо, не курю, — сказал я. — Долго нам лететь до Гаваны?
— Да, извини… те, — штурман достал сигарету, закурил. — Это я машинально. Думаю, часов за двенадцать-тринадцать долетим. Ветер над Атлантикой в это время года хоть и в лоб, но не слишком сильный, а с вашим антигравом крейсерская скорость значительно увеличилась. Скажите, Сергей…
— Паша, — остановился рядом с нами командир корабля. — Ты мне нужен.
— Иду, — штурман бросил сигарету на бетон аэродрома и затоптал окурок.
— Где ваши, Сергей Петрович? — обратился ко мне командир. — Вылет через сорок минут.
— Будут, — повторил я. — В самом крайнем случае задержим вылет.
— А… — начал было командир, но передумал, кивнул, поманил за собой штурмана, и они скрылись в недрах самолёта.
Действительно, подумал я, а где мои? Пора бы уже.
Сзади раздался шум мотора. Подъехала моя белая служебная «волга» с Василием Ивановичем за рулём. Из машины вышло трое мужчин. Один из них — высокий, широкоплечий, с проседью в усах и чёрных волосах, зачёсанных назад; в очках, одетый в клетчатую рубашку и джинсы, окинул самолёт весёлым взглядом и с чувством произнёс:
— Ну и сундук, массаракш!
О том, что вместе со мной в Пуэрто-Рико, кроме директора Пулковской обсерватории, астронома и специалиста по двойным звёздам Крата Владимира Алексеевича, во многом благодаря которому мы нашли Гарад, полетят братья Стругацкие, я решил ещё в начале лета. Были сомнения, что они откажут, не смогут, но интуиция не подвела, — братья не отказали.
— Но почему мы? — спросил Аркадий Натанович, когда я навестил его в Москве и сделал предложение. — Ладно, Борис хотя бы звёздный астроном-профессионал, а я?