Чужая беременная
Шрифт:
Так что вскоре Маша и думать забыла о придурковатом соседе. Измена мужа и предстоящий развод волновали ее куда сильнее. Всю боль и обиду она выплакала еще в первый день, на груди Николя. Зацикливаться на этом и изводить себя страданиями она категорически не желала. Ребенок — вот ее единственная забота. Хотя, конечно, совсем не думать о муже не получалось.
Они четыре года прожили вместе, а встречаться начали, когда Маша была студенткой-первокурсницей. Анатолий старше ее на десять лет, познакомились они в клинике, он оперировал маму. В красивого молодого хирурга Маша влюбилась без памяти.
Анатолий не заставлял ее работать. Считал, что сам может обеспечивать семью, а место жены дома. Маша заботилась о том, чтобы муж возвращался в чистый дом, чтобы носил чистые вещи, вкусно ел, нормально отдыхал. Переводы брала для себя, для практики, и деньги оставляла себе, Толик не требовал от нее отчета, потому и скопилась на ее счету приличная сумма.
Сам он часто пропадал на дежурствах, а как стал заведующим — и в командировках. Теперь-то понятно, что это были за командировки!
Справедливости ради, Маша не страдала от одиночества. Влюбленность давно прошла, осталась лишь привычка. Рядом с Толиком было сытно, спокойно и безопасно. Мать твердила ей, чтобы она держалась мужа, и советовала завести ребенка. Как будто это кошечка или собачка!
Ребенка Маша хотела сама, только все как-то не получалось.
За последнее время она не раз и не два задумывалась, сможет ли она простить Толика ради ребенка. И каждый раз перед глазами возникала случайно увиденная сцена, а к горлу подступала тошнота.
Родители уже в курсе того, что она ушла от мужа. Толик звонил им в поисках Маши. И мама уже умудрилась достать ее по телефону.
— Мария, что за фокусы? — гаркнула она, едва Маша ответила на звонок. — Куда ты пропала?
— Мам, у вас все хорошо? — спросила Маша.
— У нас — да! А что ты себе позволяешь?
— Мама, это тебя не касается. И прости, я не могу сейчас говорить, потом перезвоню.
Этот номер она тоже добавила в черный список, временно. Разговора с матерью не избежать, да и кто знает, что ей наплел Толик. Но перезвонит она ей попозже, когда устроится на новом месте. Родители на мужа надышаться не могли, навряд ли они будут на ее стороне.
— Ну вот за что мне это? — жаловалась Маша Николя. — Почему я все время должна оправдываться? Нет бы просто пожалеть…
— Я тебя пожалею, — широко улыбался друг. — А они тебя любят и хотят, чтобы у тебя все было хорошо.
— Да, только их «хорошо» и мое «хорошо» — это разные понятия, — вздыхала она.
— Да она просто не знает о том, что Толик — козел, — утешал Николя. — Навряд ли он ей об этом сообщил.
Так-то оно так, только Маша сомневалась, что мама поверит ей, а не Толику.
— Машуль, рыбка моя, у нас проблемы… — Николя позвонил вечером, как и обещал. — Паспорт из регистратуры забрал твой неблаговерный. Теперь он ругается матом и требует дать твой адрес. Ты не обидишься, если я заеду к нему и лично дам в морду?
— Ой, не надо! — испугалась Маша. — Не надо, пожалуйста!
Она не боялась Толика. Что он мог ей сделать? На квартиру его она не претендовала, на деньги — тем более.
— Маша…
— Коля, нет! Пообещай! Мне нельзя нервничать, быстро обещай!
— Ладно… — проскрипел он. — Только без мордобоя мне у него паспорт не забрать.
— Дай ему адрес, — разрешила Маша.
— Рыба, ты с ума сошла?!
— Пожалуйста. И скажи, чтобы он паспорт с собой взял, иначе на порог не пущу.
— Маш, я не смогу быть рядом, когда он…
— И не надо. Я справлюсь, не переживай.
После этого разговора Маша поняла, что ее трясет: то ли от холода, то ли от нервов. Она отыскала среди вещей теплый платок, накинула на плечи. Немножко поплакала — совсем чуть-чуть, капельку. А потом в дверь постучали.
Маша даже испугалась поначалу, думала, что Толик уже здесь. Потом сообразила, что с такой скоростью он мог долететь до деревни только на реактивной метле. А когда услышала, что стучит сосед — испугалась еще сильнее. Даже пожалела, что не прихватила из сарая топор.
Михаил удивил — в очередной раз. Хорошо, что приятно. У Маши не хватило бы сил на очередное сражение.
К утру она поняла, что разговаривать с мужем не желает. Наверное, обида слишком велика, еще не время. Потому и не пустила блудного мужа на порог. А сосед и тут отличился — помог отобрать паспорт, да шуганул Толика так, что он растерял весь свой пыл.
Маша не тешила себя иллюзией, что это конец. Возможно, теперь Толик попытается вывернуть все так, как будто это она ему изменила, а ребенка нагуляла. Но если он не совсем дурак, то должен понимать, что генетическая экспертиза подтвердит, кто отец. И когда обнаружится, что Маша права, пострадает его, а не ее репутация. Так что, скорее всего, стоит ждать второго пришествия. Но не сейчас, не сегодня и даже не завтра. И она не будет трепать себе нервы!
— Муж? — переспросил Михаил, когда она сообщила ему, что за мужик ее домогался. — Бывший?
— К сожалению, пока еще настоящий, — ответила она.
Сосед опять пугал. Из-за бороды рассмотреть выражение его лица проблематично, но, похоже, ему не понравилось то, что Толик — муж. И без того черные глаза потемнели еще сильнее.
— Муж, значит…
Михаил плюнул себе под ноги и пошел прочь со двора.
— Которого я застала верхом на другой бабе! — с обидой крикнула Маша ему вслед. — Все вы, мужики, одинаковые!
Он дернул плечом, но не обернулся. Как же, мужская солидарность! Чтоб их всех черти пожрали! Маша хлопнула дверью и вернулась за стол. Когда прибыл Толик, она только села завтракать.
Поесть не удалось. После первых двух ложек каши Маша едва успела добежать до туалета. Ее снова накрыла утренняя тошнота. Вывернуло несколько раз, да так, что закружилась голова, а на глазах выступили слезы. Всхлипывая, уже и от жалости к себе, она выбросила гречневую кашу в мусорное ведро. При взгляде на колбасу и сыр снова стало мутить. Козье молоко Маша выпила еще вечером, и оно очень ей понравилось. Значит, от молока тошнить не будет? Жаль, сейчас его нет, чтобы проверить.