Чужая беременная
Шрифт:
Тарелка с сушеной вишней стояла на подоконнике. Маша соблазнилась ягодкой. Кислинка показалась ей приятной. Опомнилась она, когда умяла всю тарелку. И вкусно, и тошнота отступила.
Чуть позже подошел Алим. Маша объяснила ему, где выкорчевывать сорняки и где копать.
Сосед сказал, что пустую посуду не отдают, поэтому в крынку она налила куриного супу с лапшой, на тарелку положила котлеты, нажаренные вчера в огромном количестве. По привычке Маша готовила на двоих, столько ей все равно не съесть.
И отправилась
= 9 =
«Все вы, мужики, одинаковые!»
Все! Одинаковые!
Михаила всегда бесила эта фраза. Он никогда не позволял себе обобщать и утверждать, что, к примеру, все бабы — дуры. Хотя чем старше становился, тем больше убеждался, что так и есть. Допустим, у него язык не повернется назвать дурой Юлечку Листову — прапорщика, авиадиспетчера и инженера в одном лице. Или начальницу медсанчасти Киру Глебовну, капитана медицинской службы. Так что, не все бабы дуры, а почти все. И Маруся — увы — не исключение.
Муж! Ядрена вошь, у нее есть муж!
От которого она сбежала, застав его с другой бабой.
К слову, так себе муж. Лощеный, холеный, но гнилой внутри. Если такую женщину упустил, еще и идиот. Тут Михаил нахмурился, переваривая «такую женщину». Это что, у него уже особенное отношение к Марусе? Этого еще не хватало!
Так, еще раз.
Маруся — дура. Потому что приехала жить в глухую деревню. Она же не приспособлена для такой жизни, ежу понятно. Печку топить не умеет, чтобы грядки вскопать, Алима нанимает. А что она будет делать, когда начнутся перебои с водой? Из колонки на коромысле ведра таскать? Кто ей будет дрова колоть? Колька? Без мужика она тут пропадет, факт.
А в наличии — муж. И не какой-то там бывший, а вполне себе настоящий. С которым Маруся в ссоре. И плевать на причину. Ему ли не знать, как бабы кроют своих мужей, а потом мирятся с ними и милуются дальше.
Помог, ядрена вошь! Он не удивится, если его потом крайним сделают. Знать бы заранее…
Михаил занимался обычными делами, но не переставал думать о соседке. И как теперь быть? Носить ей молоко, как собирался? Или игнорировать ее существование? Последнее — самое разумное. И вообще, пусть катится обратно в город, к мужу. Нечего ей здесь делать!
Лорд громко залаял, предупреждая хозяина о гостях. На заднем дворе Михаил не слышал ни стука, ни звонка, но верный пес никогда не подводил. Ополоснув руки под умывальником, Михаил отправился проверять, кого черти принесли.
За калиткой стояла Маруся. Преследует она его, что ли?!
— Ну? — грубовато поинтересовался Михаил, подойдя ближе.
Маруся смотрела исподлобья, выпятив подбородок. Михаил впервые обратил внимание, что глаза у нее серые, с голубоватым оттенком. Красивые, между прочим, глаза. Особенно, когда она смотрит вот так — с вызовом.
— Я вот… принесла, —
— Тарелка не моя, — напомнил Михаил, отворяя калитку.
— Меняю на вишню. — Маруся решительно всучила ему и то, и другое. — И куплю еще, мне очень надо.
— Так… А тут что?
С тарелки пахнуло домашними котлетами. Да она издевается! А в крынке плескался суп.
— И зачем это? — грозно спросил Михаил.
— Так нельзя же пустое отдавать. А что я туда налью?
Встал он рано, и завтракал тоже рано. От вкусных запахов рот наполнился слюной. Однако с этим нужно заканчивать.
— Значит, так, Мария. — Он старался говорить сурово, хотя хотелось расцеловать девочку за такой подарок. — Спасибо большое, но еду мне носить не надо. Это деревня, здесь все на виду. Пойдут сплетни. Мужу, опять же, нажужжат.
— Я развожусь! — воскликнула она.
— А он об этом знает?
Маруся промолчала, только нахмурилась. Так он и думал!
— Вот видишь. Сейчас вы в ссоре, потом помиритесь. А рот людям не заткнешь.
— А вы… А ты бы такое простил? — Ему показалось, что ее глаза опасно заблестели. Вот только слез ему тут не хватает! — Я не придумываю, я сама видела.
Теперь ему не нашлось, что ответить. Он не простил, но не говорить же об этом Марусе.
— Прощать, не прощать — это ваше личное. Меня это не касается, — пробурчал Михаил. — Еду мне носить не надо, вот и все.
— Мне вишня нужна. — Маруся обиженно надула губы. — И молоко.
— За молоком, вон, к забору приходи. — Он махнул рукой, показывая, куда именно, и назвал час. — Мне с вечерней дойки отдавать удобнее. Много дать не могу, только вот такую крынку.
— А сколько…
— Нисколько, — отрезал он. — Пустую посуду будешь вечером приносить. Я тебе крынку с молоком, а ты мне — пустую. Понятно?
— Мне неудобно бесплатно.
— А мне неудобно брать деньги с такого заморыша. И что делать будем?
Косички гневно дернулись. Ох, и глазищи! Только что искры не летят. Давай, девочка, поспорь.
Маруся проглотила «заморыша». Михаил даже испытал разочарование от легкой победы.
— А вишня? — напомнила она.
— Сколько тебе надо?
— Не знаю… Много… Вся, что есть.
— Зачем? Скоро свежая поспеет.
— Мне сейчас надо!
— Продавать?
— Есть!
— Угу… — Михаил смерил ее задумчивым взглядом. Что-то тут не так. Но что именно? — Значит, всю, говоришь?
Она радостно кивнула. Нет, точно что-то не так. Не продавать она ее хочет. Может, начинка для пирогов нужна? А пироги уже продавать. Вот только кому? До трассы далеко, а деревенским не получится.
— Хорошо. Всю, так всю. Пойдем.
Сначала зашли на кухню. Михаил поставил тарелку и крынку на стол, но тут в приоткрытое окно впрыгнула Дуся.
— Явилась… — недобро прищурился он. — Нагулялась?