Чужая беременная
Шрифт:
— Как Маша? — спросил он, догнав Анатолия. Тот припустил в сторону Марусиного дома. — Что с ней?
— Угроза преждевременных родов. Надеюсь, обойдется, ее в клинику повезли.
— Куда?
— В Москву. — Анатолий назвал адрес. — Маша сказала, ты в курсе, где ее документы. Паспорт, обменная карта.
— Да. Сейчас. Может, еще что-то надо?
— Нет, только документы.
Анатолий не пошел в дом, ждал возле своей машины. Михаил отдал ему папку.
— Ты сейчас туда?
— Да. — Он медлил, не садился в машину, смотрел на Михаила как-то странно. Вроде бы и без злобы, словно хотел что-то сказать,
— Да.
— Отпусти. — Анатолий прищурился. — Ведь это наш ребенок, ее и мой. Она так и будет разрываться между нами, когда он родится.
— А ты, значит, ее не любишь? — процедил Михаил.
— Почему?
— Так ты и отпусти. Чего ты мне предлагаешь? Любишь — отпусти. Или только советовать горазд?
— Ре-бе-нок, — по слогам произнес он. — Мой ребенок.
— Пусть Маша решает, кто будет лучшим отцом.
Анатолий с досадой отвернулся, но спорить не стал.
— Ладно. Пусть Маша решает. — Он открыл дверцу машины.
— Погоди. — Михаил вспомнил, что так и не поблагодарил его за помощь. — Спасибо.
— Хорошо, что позвонил.
Смотря вслед удаляющейся машине, Михаил вспомнил, что Марусин телефон остался в доме, и позвонить ей он не сможет.
= 41 =
Хотелось бросить все и рвануть в Москву. Михаил чувствовал жизненную необходимость находиться рядом с Марусей. Ему даже спросить не у кого о ее самочувствии! А кто поддержит ее в такой сложный момент?
Он злился, переживал, нервничал, но поехать сразу не мог. Надо договориться с Василисой, чтобы она подоила его коз. Надо собрать Марусины вещи. Надо, в конце концов, привести себя в порядок, иначе его не пустят в больницу.
Волонтеры уже свернули лагерь и отправились по домам. Святые люди! Сорвались посреди ночи ради чужого человека, помогли и исчезли, как будто их и не было. Михаил слышал, как они радовались, что Маруся жива. Повезло.
Повезло…
Дай бог здоровья Анатолию, который сумел все быстро организовать. Пусть и он найдет свое счастье. Возможно, тогда поймет, что не нужно мешать чужому.
До Василисы Михаил не добрался. Только в душ сходить успел, переоделся, да наклонился к нижнему ящику комода. Разогнуться не смог: так и осел, шипя сквозь зубы от боли, и постепенно растянулся на полу. Лежал долго, все надеялся, что поясницу отпустит, но на этот раз прихватило сурово, любое движение причиняло острую боль.
Как же все «вовремя», ядрена вошь! Вместо того чтобы спешить в больницу к Марусе, его самого определят в больницу. Если он, конечно, доберется до телефона или кто-нибудь спохватится.
— Миша! — услышал он голос Петровича. — Миш! Где ты?
Малой кровью не обошлось — и скорую вызывали, и в госпиталь уложили. Это уже Ксюша настояла, а Виталий ее поддержал. Да Михаил и сам понимал, что такое обострение не вылечить таблетками и Василисиными мазями. И ухаживать за ним некому.
Это был ад. От собственной беспомощности хотелось выть зверем, от неизвестности — лезть на стену. Анатолий на звонки не отвечал, в клинике информацию о больных по телефону не давали, послать к Марусе некого. Ксюша к нему в госпиталь каждый день приезжала, беременная, как он мог попросить ее съездить к Марусе?
И она не звонила. Но это как раз неудивительно, наизусть его телефон она навряд ли запомнила.
Вот
Ядрена вошь…
На третий день ада смилостивился Анатолий, отписал смс: «С Машей и ребенком все в порядке. Будь добр, иди на… Хочешь увидеть ее, приезжай, а мой номер забудь». Михаил не стал унижаться и объяснять ему, отчего не может приехать. Главное он узнал — у Маруси все хорошо.
История повторялась. Маша ждала Мишу, а он не спешил ее навестить. Вообще пропал, как будто его и не было. Ладно, позвонить он не мог, ее телефон остался в деревне. По этой же причине не могла позвонить и она. Но почему не приехал?
Не с кем оставить животных? Ездили же они в Москву вместе, вполне успели между утренней и вечерней дойкой. Одно из двух: или Михаил не хочет ее видеть, или с ним что-то случилось. Первое маловероятно, даже если Толик и успел наговорить ему гадостей. Значит, второе. И это сводило ее с ума.
— Как ты узнал, что я потерялась в лесу? — спросила Маша у Толика, когда он навестил ее в первый раз.
— Михаил сообщил. Проверял, не я ли тебя выкрал.
— О-о-о…
То, что Толик быстро организовал поиски, Машу не удивляло. Он давно сотрудничал с волонтерскими отрядами, выходил с ними на поиски время от времени, как врач. Найти человека мало, нужно вовремя оказать ему первую помощь, а добровольцы, в основном, люди без медицинского образования.
— Вот только давай без этого, хорошо? — поморщился бывший муж, видимо, уловив что-то в ее взгляде. — Ты уже поблагодарила, этого вполне достаточно.
— Да? Хорошо… — согласилась Маша. Он угадал, она собиралась произнести еще одну благодарственную речь. — Дай телефон, пожалуйста, я Мише позвоню.
— Держи, если помнишь номер. — Он протянул ей телефон.
— Как? Ты же сказал, он звонил. Во входящих не сохранилось?
— Увы, нет. Я утром перевернул на телефон кофе. Симку поменял перед работой, и трубка, как видишь, новая. Входящих от Михаила тут нет.
— Но если он тебе позвонит сам…
— Я передам, хорошо.
Пустая надежда.
Маша подозревала, что Толик врет, но узнать правду можно только от Миши. А его нет!
В первый же день навестить ее пришли родители. Мама сделала вид, что между ними не было ссоры, а Маша подыграла ей ради отца. Обошлось без упреков и напоминаний «Ну я же тебе говорила!», но она не обольщалась на этот счет. Пара дней — и матушка вновь примется за старое.
Маша подолгу стояла у окна, из которого были видны больничные ворота. Стояла, пока очередная дежурная медсестра не прогоняла ее в палату. Это потом, когда ей разрешили вставать, поначалу лежала и дергалась каждый раз, когда открывалась дверь.
Ксюшу она узнала сразу, как только та вышла из машины, придерживая выпирающий животик.
«Она приехала сообщить мне, что Миша… что с Мишей…»
В те долгие и мучительные минуты, пока Ксюша поднималась в отделение, Маша чуть не родила. Так и сидела на кушетке в коридоре, вцепившись в нее руками. Отпустило, когда Ксюша улыбнулась, заметив ее. Не стала бы она так улыбаться, если бы с отцом случилось что-то страшное.
— В госпитале? — растерянно переспросила Маша, услышав новости. — Как в госпитале? Это я виновата…