Чужая беременная
Шрифт:
До Нового года еще три недели, но Марусю уже обуяла жажда праздника. Она накупила игрушек и искусственных еловых веток и вечерами мастерила из них нарядные гирлянды, которые Михаил развешивал по всему дому. Саженец голубой ели он посадил в саду еще осенью. Они с Марусей решили, что никогда не будут рубить елки, пусть растет свое дерево, вместе с малышом, его и будут потом наряжать на праздник.
— Скоро некогда будет этим заниматься, — твердила Маруся, перебирая мишуру и шарики в большой коробке. —
Да пожалуйста! Говорят, у беременных к родам и не такие чудаковатые желания появляются, так что гирлянды — это даже прекрасно. Правда, до этого Маруся, как ненормальная, отмывала дом. Михаил только успевал отнимать у нее лестницу, да тяжелые ведра.
Ложиться в роддом заранее Маруся не пожелала, категорически. Михаилу еле-еле удалось уговорить ее на госпитализацию за три дня до предполагаемого срока. Завтра! Они поедут в роддом уже завтра. В последнюю неделю он ощущал себя, как на пороховой бочке, «рвануть» могло в любой момент.
— У тебя будет не меньше двенадцати часов, чтобы меня довезти, — отмахивалась Маруся.
Хорошо, коли так! А если, к примеру, стремительные роды? Михаил не желал пускать все на самотек и к Марусиным родам подготовился основательно. Он изучил все, что полагалось знать молодому отцу, да и матери тоже, постоянно штудировал книги, статьи и форумы в интернете. И даже запасся всем необходимым, несмотря на протесты Маруси, что «заранее ничего покупать нельзя». Тут уж он проявил стойкость и упрямство.
— Мы не в городе живем, а в деревне, я один ничего не успею приготовить к твоему возвращению, — доказывал он. — Поехали в город, поживем там, пока…
Договорить Маруся не давала, ее резкое «нет» ставило точку в споре, который повторялся все чаще и чаще. В итоге она согласилась на компромисс: остаться жить в деревне и готовить приданое ребенку.
Михаил прикрутил гирлянду к перилам и вернулся в дом, стряхнув с шапки и куртки налипший снег. Маруся сидела у печки в кресле-качалке, на коленях у нее пригрелся Масяня. Лорд лежал на коврике у дивана, Дуся — на книжной полке. Идиллия.
Утром Маруся напекла пирогов, сейчас он заварит липовый чай, сядет рядом с любимой женщиной…
— На дворе метет, однако, — сказал Михаил, подходя к Марусе. Он наклонился и поцеловал ее в макушку. — Как бы завтра добраться до трассы, да не застрять в сугробе.
— Мишенька, ты только не волнуйся…
Ядрена вошь! Да кто ж начинает с такой фразы! Михаил тут же покрылся холодным потом, с тревогой ожидая, отчего ему «не волноваться».
— Я постараюсь, милая. Что ты хотела сказать?
— Ехать в город придется сейчас.
— Что?!
— Схватки начались.
Не паниковать. Не паниковать… Не паниковать, ядрена вошь!
— Одевайся, — бросил Михаил. — Тебе помочь?
— Пожалуй,
Никакой паники. Вещи давно собраны, сумка стоит в спальне. Машина заправлена, плюс запасная канистра с бензином в багажнике. Звонок Петровичу, чтобы они с женой присмотрели за хозяйством. Скорее всего, в ближайшие пару дней Михаил домой не вернется.
— Маруся, в Москву или в областную? До областной ближе.
— В Москву, Миша. Схватки регулярные, но терпимые. Только не гони пожалуйста, времени достаточно.
Какое там «не гони»! Михаил и при желании не мог ехать быстрее тридцати километров в час. Темно, снег налипает на стекло, дворники едва справляются. Вьюжит, метет. Внедорожник ползет «по пузо» в снегу.
Досиделись, ядрена вошь!
До трассы они не добрались, встали километрах в пяти от деревни. Намертво встали — ни туда, ни сюда.
— Марусенька, вот теперь ты не волнуйся. — Михаил достал мобильный. На всякий случай он держал в машине и рацию, но если связь есть, то она не понадобится. — Вызываем МЧС, только они нас сейчас откопают.
Никакой паники. В салоне тепло, работает печка. У него есть запас бензина. Они не в глухой тайге, их непременно спасут!
Только вопрос, успеют ли до родов…
— Миша, мне б назад, прилечь.
Никакой паники. Помочь Марусе перебраться на заднее сидение.
— Ой, больно-о-о… А-а-а… А-а-а!
Никакой паники. Держим за руку, массируем точки на пояснице.
— Миша, я рожаю!
Двенадцать часов?! Два! Всего лишь два часа. Ребенок уже рвется в этот мир так стремительно, что Михаил едва успевает подготовить самое необходимое. Ладно, ерунда. Он помогал рожать козам и кошке. Маруся такая же баба!
— Дыши, Маруся, дыши!
— А-а-а! — Долгий пронзительный крик матери.
— А-а! А-а! А-а! — Первый крик новорожденного, во всю силу маленьких легких.
— Мальчик. Маруся, видишь? Мальчик…
— Сын… — выдыхает она.
К тому времени, как прибыла помощь, малыш, укутанный в пеленки и платки, мирно спал на руках у Маруси. Дорогу расчистил трактор, но машину Михаил бросил, чтобы не оставлять Марусю и ребенка. Врач сказал, что все у них хорошо, а более детальный осмотр сделают в больнице.
Одной рукой Маруся придерживала сына, другой — сжимала ладонь Михаила. Ему казалось, что еще никогда она не была так красива. Может быть, потому что ее лицо светилось от счастья?
— Марусь…
— А?
— Маруся, выходи за меня замуж. Ты сказала, спроси после того, как…
— Да, Миша.
— Что?
— Да, Миша, я выйду за тебя.
— Беременные в дороге у меня рожали, было такое. Но чтоб им потом предложение делали — это впервые, — засмеялся врач.
— Да… так получилось, — ответили они хором.