Чужая луна
Шрифт:
— Кони воды меньше пьют! — пробормотал себе под нос каптенармус. — Посуду прихватил?
— В ведро отольешь! Не бойсь, верну.
Каптенармус скрылся в палатке, должно быть, одевался. Потом прозвенел ключами и вышел.
— Идем со мной. До складов!
Он пошел впереди, Бойко чуть отстал, но торопливо поспевал за каптенармусом, радуясь хорошему началу дня.
Во время застолья, на которое были вынужденно приглашены французы, Томассен улыбался, шутил, но пил в меру и старался избегать раздражающих хозяев высказываний. Он был верным слугой своих господ и добросовестно выполнял все то, что ему
Пару раз Витковский осторожно, как бы невзначай, попытался выяснить, почему французское командование так изменило в худшую сторону отношение к русской армии? Какие силы влияют на это?
Но Томассен либо отшучивался, либо переводил разговор в другую, более нейтральную, плоскость: о русских женщинах, о варьете на Монмартре — обо всем, что никак не сопрягалось с нынешним пребыванием русской армии в Галлиполи.
Проводив гостей пением «Марсельезы», Кутепов из всего их «братания» сделал однозначный вывод: отношения с французами вряд ли улучшатся, скорее наоборот, поэтому следует не расхолаживаться, а продолжать готовиться к уходу из Галлиполи. Рано или поздно французы станут более энергично вмешиваться в их дела, применяя для укрощения их строптивости любые средства, и в первую очередь: уменьшение продовольственной помощи, которая и так была довольно скудной.
И все же Витковский «смотром» остался доволен: ему удалось обвести Томассена вокруг пальца и вернуть армии фактически потерянное оружие. Если случится самое худшее, что может быть и им придется внезапно покидать Галлиполи, они уйдут, как и подобает солдатам, во всеоружии, способными достойно постоять за себя, а не как изгнанники, беженцы.
— Как вы думаете, не пришло ли время обо всем доложить Петру Николаевичу? — спросил Витковский у Кутепова, обсждая проведенное совместное с французами застолье. — Вдруг Врангель не одобрит эту нашу самодеятельность?
— Уходить надо красиво, так, чтобы вся Европа поняла, что французы просто подло предали нас. Но мы пока еще не готовы. Не готовы пока даже советоваться с Врангелем.
— Почему вы так думаете?
— Французы не дураки, — продолжил Кутепов. — На протяжении всего нашего пребывания здесь они внимательно следили за всеми нашими телодвижениями и, как мы убедились, посвящены в наши планы.
— Ну, и что вас беспокоит?
— Многое. В частности, Болайирский перешеек.
Кутепов разложил перед своими генералами карту и указал на самую узкую часть Галлиполийского полуострова, соединяющую его с Фракией, иначе говоря, с Европой.
— Здесь предстоит нам пройти. Но кто мне скажет, какие опасности подстерегают нас здесь?
И все промолчали.
— Вот так! — коротко подвел итог Кутепов.
Не зря в народе говорят: не вспугни удачу, она приведет за собой еще одну.
Так и случилось.
Едва ли не через пару дней в штаб Первого корпуса, который обосновался в недавно отремонтированном особняке на одной из центральных улиц Галлиполи, пришел переводчик с письмом от Томассена.
Комендант Галлиполи и командир Галлиполийского гарнизона Томассен пригашал генералов Кутепова и Витковского вместе с сопровождающим их полковником Комаровым посетить маневры войск галлиполийского гарнизона при участии сенегальского батальона. Письмо было намного длиннее и изобиловало массой самых лестных эпитетов
После короткого обмена мнениями Витковский сказал:
— Неудобно все-таки. Ответный визит. Долг вежливости.
— Если у вас есть время, езжайте, — предложил Витковскому Кутепов. — Потом поделитесь впечатлениями.
— К сожалению, эти дни у меня распланированы до минуты. Не смогу, — ответил Витковский.
Полковник Комаров внимательно ознакомился с приглашением.
— Интересная подробность, — сказал он. — Маневры намечаются именно на Болайирском перешейке. Как раз в том месте, где постоянно находятся канонерка и миноносец.
— Та-ак. Это уже интереснее, — сказал Кутепов, которому этот перешеек уже много дней не давал покоя. — Я так понимаю, французы пытаются интеллигентно предупредить нас. Не зря ведь сказал Томассен, что даже если мы захотим отсюда уйти, придется просить у них разрешения.
— Ну, а если не спросим? — воинственно поднял голову Витковский.
— Для этого, полагаю, и устраивают эти маневры, Хотят показать нам, что проход через Болайирский перешеек надежно закрыт, — сказал Кутепов. — Да-да! Они поняли, что наш конфликт зашел слишком далеко и мы будем пытаться его разрешить. Каким способом? Бунт? Унизительная глупость. Тем более что они прознали: намерения покинуть Галлиполи у нас есть. И, вероятнее всего, мы попытаемся уйти через Болайиский перешеек. Иного пути нет. Но и он, хотят сказать они нам, для нас закрыт.
— Пробьемся. Оружия, патронов у нас в достатке.
— Не очень уверен. Они знают то, чего не знаем мы, — задумчиво произнес Кутепов. — Мы примем неравный бой и там погибнем. Или же нас вынудят вернуться обратно и принять статус беженцев. Кому-то из вас нравится такой исход событий? Мне — нет.
Комаров еще раз взглянул на письмо.
— Да, тут еще есть небольшая приписка. Вот: «Если господа пожелают, они могут наблюдать за маневрами в абсолютно комфортных условиях, с борта миноносца».
— Ну, вот видите, они не забыли упомянуть и миноносец. Какая забота! — ухмыльнулся Кутепов и спросил у Витковского: — Ну, что предлагаете теперь?
— Пренебречь, — по-прежнему стоял на своем Витковский,
— Теперь, пожалуй, нет! — отрицательно покачал головой Кутепов. Подберите кого-то из опытных топографов. Пусть побывают на маневрах. Мы должны изучить каждый метр этого проклятого перешейка, которым нас пытаются так запугать. Прежде чем искать какой-то иной вариант, надо до конца убедиться, что путь через перешеек нам действительно заказан.
Маневры длились сутки.
Топографа не нашли, и на французские маневры послали старого опытного артиллериста, командира Третьей батареи Марковского дивизиона полковника Айвазова.
Вернувшись, Айвазов поделился с Кутеповым интересными наблюдениями. Он обратил внимание на артиллерийский обстрел перешейка. Топография местности в самом узком его месте была такова, что снаряды или перелетали через дорогу, или попадали в каменную гряду, прикрывавшую дорогу с моря. Этот относительно опасный участок был всего лишь в двести-триста метров, и его можно было бы пробежать за очень короткое время. Дальше дорога тянулась между скал и была почти недоступной для артиллерии. Причем, изгибаясь, она круто уходила подальше от моря.