Чужая маска
Шрифт:
Светлана на мгновение словно наяву увидела перед собой дородную фигуру Виктора Федоровича, его крупную, красиво вылепленную голову с шапкой седых волос, улыбающееся, сияющее доброжелательностью лицо. Как хорошо, что есть такой добрый и надежный Виктор Федорович, к которому всегда можно обратиться за советом и который никогда не откажет в помощи, поддержке, сочувствии.
Она некоторое время побродила по пустой квартире. Трудно было привыкнуть к тому, что теперь по ночам она должна оставаться одна. Ей было неприятно. Она никогда не жила вне семьи, до замужества рядом были родители, после замужества – Леня, а в те редкие дни, когда ей приходилось оставаться на ночь одной, ее это не тревожило, потому что было понятно, что
Светлане стало грустно, телевизор смотреть не хотелось, и она снова подсела к телефону.
– Как ты? – спросила она, когда на другом конце сняли трубку.
– Плохо.
– Почему?
– Мне всегда без тебя плохо. Возвращайся, Светик.
– Я не могу, ты же знаешь. Я должна ночевать дома. Могут позвонить родители или еще кто-нибудь, и сразу пойдут разговоры, что я не успела овдоветь – и уже дома не ночую.
– Да плюнь ты, ну что тебе эти разговоры? Кого ты боишься?
– Перестань. Ты прекрасно знаешь, чего я боюсь. Между прочим, ко мне сегодня приходила Галина Ивановна.
– Зачем? Что ей нужно?
– Она хочет тридцать тысяч долларов – половину того, что мне заплатили за рукописи в издательствах. Она считает, что имеет право на наследство.
– Она что, охренела? Как ей такое в голову пришло?
– Тише, тише, не кричи, пожалуйста. Она считает себя наследницей первой очереди наравне со мной и хочет половину гонораров за все рукописи, которые будут выходить после смерти Параскевича. Судом угрожала, адвокатами пугала.
– Ничего себе! А ты что сказала?
– Пришлось сказать, что романы писала я. Конечно, в мои планы не входило открывать секрет так рано, но раз уж она взяла меня за горло… И потом, у меня все равно не было денег, так что мне и делиться было нечем. Я сегодня утром отвезла шестьдесят тысяч Виктору Федоровичу, осталось еще двадцать. Но он готов подождать, пока я не пристрою третью рукопись. Так что пойти навстречу требованиям Галины Ивановны я бы не смогла при всем желании.
– Интересно, как она отреагировала?
– У нее чуть припадок не сделался от ненависти ко мне. Но она уверена, что я говорю неправду, и собирается это доказывать всеми возможными способами.
– Злишься?
– Да нет, чего на нее злиться. Несчастная, неумная, недобрая, немолодая женщина. Ее жалеть надо, а не злиться на нее.
– Светка, у тебя потрясающий характер. Я бы так не смог.
– Чего бы ты не смог?
– Да у меня от одного твоего рассказа все внутри кипит, руки чешутся ее придушить, чтобы на чужое не зарилась и тебя не обижала, а ты так спокойно рассказываешь, да еще и пожалеть ее готова.
– Ну что ты, милый, зачем ты так. Надо уметь прощать, надо быть снисходительным к тем, кто старше нас. Мы не можем требовать от них, чтобы они нас любили за то, что у нас все впереди, а у них уже все закончилось.
– Светка, я тебя люблю. Я очень тебя люблю. Ты даже представить не можешь, как сильно я тебя люблю. По-моему, на свете нет человека добрее тебя.
– И я тебя люблю, милый. Ложись спать, а завтра с утра я приеду. Как с твоей новой работой? Ты ездил сегодня туда?
– Да, они дали мне пробный текст на редактирование. Если моя квалификация их устроит, они возьмут меня на полставки редактора с правом работать дома. Оклад, конечно, смешной, но все-таки…
– Конечно, это ведь ненадолго. Нам нужно первое время перекантоваться, а потом что-нибудь придумаем. Может быть, ты поторопился с этой работой? Все-таки предложение из лицея было более выгодным с точки зрения зарплаты. Учитель русского языка и литературы – это совсем неплохо. И главное – соответствует диплому, что немаловажно.
– Нет, Светик, не хочу. Это не мое.
– Ну хорошо, тебе виднее. Ложись спать, мой хороший. Целую
Глава 10
Правозащитник Поташов должен был явиться в 12.00, и чем ближе к назначенному часу, тем больше портилось настроение у Владислава Стасова. Конечно, Анастасия просьбу выполнила и с Заточным поговорила, и вроде бы выходило, что частное расследование по делу Евгения Досюкова ничем особо противным не угрожало, но все-таки в глубине души шевелилось неприятное чувство. Причем к полудню начался такой мандраж, которого Стасов за собой не припоминал, причин его не понимал и от этого еще больше злился. Одним словом, к приходу Николая Григорьевича Владислав пребывал далеко не в лучшем расположении духа.
Поташов ввалился в его кабинет на втором этаже особняка, который занимал офис киноконцерна «Сириус», и плюхнулся в кресло, даже не сняв пальто.
– Я составил проект договора, – заявил он, не здороваясь и с ходу открывая «дипломат». – Заказчиком выступает супруга осужденного, Наталья Михайловна Досюкова. Посмотрите, может, вас что-то не устраивает.
Стасов проглядел текст соглашения и не мог не признать, что составлено оно безупречно грамотно. Особенно порадовал его параграф о том, что заказчик, то есть Досюкова Н.М., настаивает на передаче материалов частного расследования в правоохранительные органы в том случае, если будут обнаружены какие бы то ни было признаки состава преступления в действиях любых лиц, попадающих в орбиту этого расследования. Мадам, судя по всему, свято уверовала в то, что плохие милиционеры и гады-судьи ее без вины виноватого муженька засудили, и ни минуты не сомневается в том, что, начни частный детектив раскапывать все по новой, он непременно нароет кучу злоупотреблений и нарушений, которые и привели к привлечению заведомо невиновного лица к уголовной ответственности. А это, как вы сами понимаете, статья. Ну и скандал, разумеется, тоже, как же без этого.
Был в договоре и пункт о материальной ответственности, который Стасова озадачил. Выходило, что если действиями подрядчика, то есть Стасова В.Н., будет причинен материальный ущерб заказчику, то Стасов ответственности за это не несет и возмещать ущерба не должен.
– Это как понимать? – спросил он, ткнув пальцем в соответствующую строку соглашения.
– Видите ли, Наталья Михайловна – человек очень порядочный. Она отдает себе отчет в том, что ее муж занимался бизнесом и, вполне возможно, был кому-то что-то должен. Но эти люди после его осуждения не считают для себя возможным требовать возвращения долга у нее, учитывая, что она находится в тяжелом положении, переживает, страдает. Кроме того, не забывайте, Наталья Михайловна зарегистрировала брак с Досюковым, когда он находился под следствием, и очень многие из его окружения просто об этом не знают. Для них Наталья – не более чем любовница, которая не в курсе дел Досюкова и не может распоряжаться его деньгами. Если они узнают, что она, во-первых, из любовницы превратилась в жену, а во-вторых, наняла за большие деньги частного детектива и пытается реабилитировать мужа, то сочтут ее положение не таким уж бедственным и тяжелым и могут обратиться к ней с материальными претензиями. Этот пункт вписан сюда специально для того, чтобы она не могла обвинить вас в том, что это произошло из-за вас.
– Чушь! – фыркнул Стасов. – Это ни при каких условиях не может случиться из-за меня. Не я же им должен, а Досюков.
– Она это понимает, – снисходительно улыбнулся правозащитник. – Но я настаивал на включении этого пункта. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, когда в результате деятельности частного детектива у заказчика вдруг объявлялись кредиторы и заказчики пытались переложить вину на подрядчика. С точки зрения закона это, безусловно, глупо, но нервы на это тратятся немалые, можете мне поверить. Они ведь даже в суд подают, не стесняются.