Чужая семья. Мачеха
Шрифт:
Позже вернувшись в офис я кое-как успокоил свою некстати разбушевавшуюся ревность и продолжил работу. Ева сегодня, по словам приставленному к дому охраннику, на улицу не выходила, мне она не звонила, а сам я пока не решился ей позвонить. Сейчас, следуя своей лжи, я должен быть подавлен сообщением о смерти отца, а также просто обязан трясти за грудки лечащего врача отца. Звонить Еве и не упоминать случившееся будет крайне подозрительно. А я итак подорвал доверие Евы своими признаниями и насильным возвращением.
— Алексей Александрович, на первой линии немцы,
— И как ты себе это представляешь, Дина? Их главный по-английски не говорит, а я не слова не понимаю на немецком. Мы что будем общаться по средствам гортанных звуков? — разозлился я на глупую девку.
— А по-русски?
— А по-русски даже ты не понимаешь, не то, что немцы. Дина, ты ведь так и не наняла мне переводчика, наверняка, просто о нем забыла, да? — с тихим бешенством поинтересовался я.
— Алексей Александрович, я не думала, что они так быстро захотят провести повторные переговоры…
— Я тебя нанимал, чтобы ты думала или чтобы выполняла мои приказы?
— Тогда, мне отложить переговоры? — пролепетала она.
— Будь так любезна! — рявкнул я в ответ и отключил связь.
Пора менять секретаршу! Эта рафинированная дура меня уже порядком достала. Она непонятлива, неусидчива и как апофеоз — печатает одним наманикюренным пальцем. К тому же, метит ко мне в любовницы с первого дня своего появления в конторе. Я, конечно, хочу поддерживать деловые связи с ее дядей, но не настолько в нем нуждаюсь, чтобы и дальше терпеть эту глупую курицу.
Зато накрутила она меня не слабо. Пожалуй, сейчас я вполне смогу выйти за человека потерявшего близкого. Жаль, выпить нельзя, исключительно для правдоподобности, но я ведь обещал Еве и из-за смерти отца это обещание нарушать точно не собираюсь.
Мельком глянул на часы, семь вечера. Могу ехать домой. Пора поговорить с Евой и начать пожинать плоды, что успел посеять.
Ева
Он все-таки нашел меня и вернул. Уже на утро, я поняла, что весь этот мой побег от начала и до конца был глупой затеей, Чего я пыталась этим добиться? Куда бы я пошла, не верни меня Алексей? Ведь это верх глупости рассчитывать на что-то не имея средств и связей, я бы сама вскоре приехала назад, но Леша меня опередил. Он вел себя странно, как-то непривычно тихо и смиренно, этим и подкупил. Я не ушла, осталась.
Весь следующий день просидела дома, обдумывая случившееся. Порывалась пойти в больницу к мужу, но ближе к обеду почувствовала, что заболела. Еще бы не заболеть, в вагоне, где я ехала дуло со всех щелей. Поход в больницу пришлось отложить. Выпив жаропонижающее и закутавшись в одеяло я ожидала приходя пасынка.
Леша вернулся после семи. Он долго бродил по квартире не решаясь зайти ко мне в спальню, а у меня не было сил выйти к нему. Температура, благодаря лекарствам, наконец, спала, но во всем теле у меня разлилась такая слабость, что даже переодеть пижаму, которая пропиталась моим потом, не было сил. Я просто лежала и чувствовала, как ломает кости.
— Ева, ты не спишь? — Леша все-таки зашел в комнату.
На его слова, я вместо ответа, который рвался с губ, протяжно закашляла. Леша подскочил к кровати, включил ночник и охнул откинув одеяло. Представляю, какую картину я собой являла и какой аромат от меня исходил. Мало того, что у меня отекло лицо, покраснели слезящиеся глаза, распух нос и пересохли губы, а волосы превратились в колтун, легкая, льняная, пижама облепила мокрое от пота тело — я постоянно кривилась от боли во всем теле.
— Что случилось? — осматривая меня всю целиком и пробегая руками по моему лицу, особенно уделяя внимание лбу, обеспокоенно спросил пасынок.
— Заболела. Вчера, видимо, простыла в поезде — прохрипела я кое-как, голос сел до шепота.
— Дурочка! Вот, куда ты вчера рвалась?!
Почти кричал на меня испуганный Лешка, беря на руки. Я не сопротивлялась тем более, что чисто физически не могла оказать никакого сопротивления. Пасынок отнес меня в ванную, набрал теплой воды и окончательно обнаглев, раздел. Точнее, просто сорвал пижамные штаны и футболку, предварительно усадив на бортик.
— Не надо… Перестань — как заведенная повторяла я, пытаясь прикрыться руками.
— Ева, сейчас не до стеснительности, тебе необходимо принять ванную. Ты правильно поступила, что сбила температуру, но чтобы она снова не поднялась ты должна быть сухой и чистой. а раз сама ты помыться не в состоянии, придется потерпеть меня — сухо ответил Леша и приподняв меня за талию, опустил в приятную для кожи воду.
Я молчала пока он мыл меня, явственно ощущая, как атмосфера в помещении меняется, как само тело пасынка начинает гореть, пока он омывает меня, трогая в самых откровенных местах, а еще расслабиться мне не давал с каждой секундой сильнее выпирающий бугор на его намокших брюках. Стыд, страх и беспомощность — сильнейший коктейль, что сейчас пробегал по моим венам.
— Ева, не беспокойся, я ничего не сделаю. Я ведь обещал тебе, поэтому не обращай внимание на мою естественную реакцию организма. Ты же не думаешь, что я — животное, не способное бороться со своими позывами? — обтерая меня полотенцем, тщетно пытался успокоить меня Алексей.
Приходится признать, его выдержка меня поразила. Он одел меня в чистую пижаму и уложил в кровать, при этом, действительно, не делая никаких попыток. Через полчаса Лешка зашел в спальню, когда я уже начала дремать, он нес на подносе кашу и чай.
— Леш, я не хочу есть — приподнялась я с подушек.
— А я тебя не спрашиваю, что ты хочешь, а что — нет. Сейчас быстро съешь кашу, выпьешь лекарства и во тогда мы, может, поговорим о том, что ты хочешь — безапелляционно заявил парень и присев на край кровати, зачерпнул полную ложку манки.
— Я что маленькая? Дай сюда свою кашу — попыталась я отобрать ложку.
— Для меня — маленькая и ложку я не отдам, у тебя руки дрожат. Рот открой — не знаю почему я послушно открыла рот и в него тут же сунули злополучную ложку с кашей.