Чужая в чужом море
Шрифт:
— Это нечестный прием, — сказала Жанна, выбираясь из лодки, — если бы я была… Зачем делать нереальные допущения.
— Почему нереальные? Выпал твой номер, и ты верховный судья по жребию.
— Жанна – не меганезийка, — вмешался Торин, — Она вне лотереи.
— Ну, и что. Допустим, Жанна приняла наше гражданство. Какие проблемы?
— Ладно, — вздохнула она, — Допустим. Я наверное, решила бы судить Сю Гаэтано здесь, в Меганезии. Пусть приезжает итальянский прокурор и предъявляет ей обвинения. А она, пусть
Рядом причалила вторая лодка.
— Прикольно! – заявил Кианго, — О чем ни заговоришь с американцем — на пятой фразе будет про адвоката. Типа, национальный обычай.
— Тема чисто сказочная, — добавила Поу, — Про это Лимо любит рассуждать, когда они с Крисом выпьют. Типа, что бы было, если бы государство судили, как человека.
— Это из–за дедушки Руанеу, — встряла Бимини, — знаешь, что там было?
— Не зачетно получилось, — согласился Динго, — но потом, по ходу, исправили.
— При Конвенте иногда и хуже бывало, — веско добавил Торин.
— Минутку! — перебила Жанна, — мы говорили не про государство, а про Сю Гаэтано.
— Вы говорили про состязательность, — возразила Бимини, — Я сама слышала.
— У нее не уши, а локаторы, — доверительно сообщил Динго.
Жанна озадаченно почесала макушку, между делом, вспомнив, что еще позавчера на этом месте была хоть какая–то прическа, а сейчас… Мда… Впрочем, черт с ним.
— Бимини, я не поняла, при чем тут состязательность.
— Ну, ты ваще, — не менее озадаченно ответила та, — Это же в школе учат.
— Би, включи мозг, — посоветовала Поу, — В Канаде, по ходу, другая школа.
— Joder… Это я затупила. Ну, короче, это просто… Вот есть люди. Они как–то живут, чего–то делают, производят хавчик и всякий добряк, и договариваются, как один добряк менять на другой. По ходу, нормальная экономика. Вот есть оффи. Они говорят: нет, ни фига. Вы будете делать, что мы скажем, отдавать нам долю, и меняться так, как мы разрешим. А кто не согласен – того за решетку, или пулю в лоб. По ходу, государство. Пока все понятно?
— Не все, — возразила Жанна, — Если люди сами выбирают себе государство, то…
— Это как они сами выбирают? – перебила Бимини.
— На выборах.
— А кто решает, как выбирать на выборах?
— Это сказано в законе.
— А кто принимал этот закон, и кто следит, чтобы все было по этому закону?
— Для этого есть парламент, полиция, суд… — начала канадка.
— А откуда они все взялись? – снова перебила девчонка.
— Ну… — Жанна задумалась, — эти органы сформировались достаточно давно и…
— Во! – сказала Бимини, многозначительно подняв палец к небу, — Давным–давно, когда кланы оффи–феодалов всех достали и foa начали их всех гасить, нашлись хитрые кланы.
— Демократия означает, что любой может выбраться в органы власти, — возразила Жанна.
— Сю Гаэтано могла бы?
— Ну… Если бы она сумела набрать достаточный избирательный фонд…
— Типа, продаться оффи, чтобы они дали ей денег на шпионаж, коррупцию и PR по TV? Классно! И на кого она потом будет работать, если так выберется? На оффи, верно?
Канадка улыбнулась и решительно тряхнула головой.
— Серьезно вас учат в школе. ОК. Тогда и ответ будет серьезный. При демократии не зря существует свобода собраний и ассоциаций. Любой, кто придумал толковую программу, может собрать под нее партию сторонников, и они, командой, соберут фонды, и все, что надо, включая PR, в смысле, агитацию. Это очень важно, а ты это упустила.
— Очень важно, — согласилась Бимини, — Если ты придумала программу, по которой оффи идут нахрен, то ты будешь полит–экстремистка, и оффи посадят тебя в тюрьму вместе с твоей партией и конфискуют фонды. И за поддержку твоей программы будут сажать.
— Главный прикол в том, — добавил Динго, — что если ты, все–таки, сумеешь организовать сильную банду… в смысле, партию, и захватишь власть, то твоя партия превратится в такой же клан оффи. Твои сторонники примут выгодные для себя законы, наймут толпу громил с оружием, и будут всех плющить и грабить, пока другая банда их не скинет.
— Послушайте, ребята, вы преувеличиваете! — воскликнула Жанна, — Я живу в стране, где по вашей логике, я должна быть расплющенной и ограбленной, но почему–то я этого не чувствую. И в материальном плане средний канадец богаче среднего меганезийца.
Теперь улыбнулась Бимини.
— Жанна, ты в чем меряешь это самое богатство?
— Можно в долларах США, можно в евро, можно в юанях, — ответила канадка.
— Это бумажки, — ответила та, — Давай в мерять в потребительских возможностях.
— Но это то же самое. Деньги — это эквивалент потребительского потенциала.
— Да щас, — фыркнула Бимини, — Ты можешь за свои доллары купить только то, что тебе разрешают оффи. Дешевый хавчик ты не купишь, и дешевый самогон ты не найдешь, и дешевый дом ты не построишь. Дешевые тряпки, компы, трубки, тачки, флайки и лодки тебе тоже не светят. Оффи или установят на них астрономические пошлины, или вообще запретят продавать такие штуки. У тебя баксов было в полтора раза больше, чем у такой же нашей журналистки, но тебя заставили платить за все вдвое — втрое дороже, а что–то вообще запретили иметь. Ну, и где твой потребительский потенциал?