Чужая война
Шрифт:
– И об этом я тоже знаю, – вздохнул керх. – Даже больше, чем хотелось бы. Нет ничего худшего, чем блуждать в чужих краях. Ты стал халруджи, а я – Великим Судьей, но, знает Некрабай, с каким удовольствием я поменялся бы с тобой местами. Впрочем, каждый из нас заслужил эти маски. Я ношу свою уже год, и, кажется, останусь в ней на всю жизнь. Думаю, если я когда-нибудь сниму ее, под ней останется лишь череп с оскалом смерти.
– Ты нашел людей Белой Мельницы? – спросил Арлинг, вспомнив задание, которое иман дал Сахару много лет назад. – Там, в Карах-Антаре?
– Моя первая встреча с Подобным прошла не совсем удачно, – ушел от ответа Сахар. – О некоторых поступках человек жалеет всю жизнь, потому что право на второй шанс
Регарди любил касаться людей, потому что пальцы добавляли то, что не могли рассказать слух и обоняние, но когда он дотронулся до лица Сахара, его руки дрожали. Кожа керха была изрыта шрамами, словно пахотное поле. Арлингу вспомнился Беркут, превратившийся в мумию, которая рассыпалась от прикосновения. На миг ему показалось, что подобное может случиться и с Сахаром. Следы ожогов извивались уродливыми швами по всему лицу керха, шершавыми кольцами покрывали его шею и прятались под одеждой. А Регарди еще думал, что знал о страданиях все. По сравнению с тем, что пришлось пережить Сахару, годы, проведенные им на службе у Сейфуллаха, показались отдыхом.
– Там, у Гургарана я нашел свою смерть, но иман спас мое тело, – продолжил керх, надевая кожаную маску. – Когда я поправился, он разрешил мне исправить ошибку и дал задание. Последнее. «Мы не должны допустить, чтобы Дети Пустыни приняли сторону Подобного, – сказал он. – Ты остановишь их». Так я узнал о том, как проведу остаток своих дней. Я должен был занять место Великого Судьи, человека, могущество которого сравнимо с богами. Учитель продумал все, мне же оставалось лишь исполнить его план без ошибок. На этот раз я его не подвел. Год ушел на то, чтобы найти Великого Судью, еще один – чтобы научиться подражать ему. Я изучил его походку, голос, манеры, настроения. Я был рядом, когда он ел, спал или молился. Когда мне показалось, что я стал думать, как он, то мы перешли ко второй части плана. Иногда мне становится жаль его, ведь он был неплохим человеком. Устроить пожар в его доме на Холустае, там тогда находилась предыдущая «Ладонь Мира», было нетрудно. Я уничтожил в огне его тело, немного обгорел сам, а когда подоспела помощь, выдал себя за него. С тех пор я Рахас. У нас даже имена похожи. Не это ли лучший знак того, что Некрабай на нашей стороне?
Арлинг задумался. Он не знал, на чей стороне был Нехебкай, возможно, на своей собственной. А вот иман оказался неплохим творцом чужих судеб. Он подарил вторую жизнь сыну Канцлера, слепил новую судьбу одному из своих лучших учеников. А может, они сами построили стены тюрем, а учитель научил любить их? Время меняло все: имя, внешность, характер и жизнь.
Арлингу захотелось сказать Сахару что-то хорошее.
– Из тебя вышел отличный судья, – улыбнулся он. – Там, у котла, я решил, что ты законченный мерзавец. Приговор звучал убедительно. Да и керхи тебя боятся.
– Недостаточно боятся, – скривился Сахар. – Что ты знаешь о «Полете Кинжала»?
В последнее время Арлинг часто слышал обрывки фраз о летающих кинжалах, но не придавал им значения. Возможно, ему стоило быть внимательнее. Ведь из-за одного такого кинжала умер его друг – Беркут.
– Немного, – уклончиво ответил он. – В племя, которое привело меня на суд, приезжал человек Маргаджана и говорил о каком-то долге керхов перед Подобным. Он упоминал кинжал, который был брошен. Ты это имеешь в виду?
– «Полет Кинжала» – так называется сделка, которую Подобный заключил с кочевниками Карах-Антара триста лет назад, – кивнул Сахар. – Керхи выжили в Белых Песках не потому, что чем-то отличались от других людей. Им помогала магия Подобного. По условиям договора керхи должны были отдать свои сабли тому, кто бросит кинжал в Родовое Ущелье в предгорьях Гургарана. По легенде, этот кинжал выковал сам Подобный вместе с вождями трех крупнейших племен Карах-Антара, которым подчинялись остальные керхи. Они дали ему имя – «Смотрящий Вперед». Подобный забрал кинжал с собой, за Гургаран. Столетиями от него не было вестей. Поколения керхов сменялись, однако о клятве помнили не только дети пустыни, но и серкеты. Знала о ней и Белая Мельница. Когда Подобный начал септорию Второго Исхода, иман был уверен, что ждать человека с кинжалом осталось недолго. Он оказался прав – им стал Маргаджан. Отряд Белой Мельницы, охранявший границы Гургарана, должен был помешать ему, но справиться с Подобным они не смогли. Кинжал был брошен, а люди имана бесследно исчезли.
– И тогда учитель придумал план с Великим Судьей?
– Да. Не знаю как, но он нашел тот самый договор и отыскал в нем лазейку, которая позволяла кочевникам нарушить клятву. Моя задача – убедить керхов в том, что Подобный первый нарушил договор, а значит, они свободны от обязательств. Пока мне удалось отговорить двадцать племен, но их – сотни, а керхи очень трепетно относятся к клятвам, особенно древним.
– И теперь тебе нужна помощь имана?
– Нет, – покачал головой Сахар. – Боюсь, что помощь может понадобиться ему. Я узнал кое-что и должен предупредить его. Мой человек не застал его в Балидете. Жемчужину Мианэ засыпало песком, а вместе с ней и следы учителя. Я посылал письма во все города, где у него были люди, с просьбой связаться со мной, но до сих пор не получил ответа. Пытаюсь убедить себя, что он занят, ведь идет война, а Белая Мельница на грани распада, но плохое предчувствие растет, словно гнойный пузырь на ране.
– Белая Мельница распадается? – не поверил Арлинг.
– Ее уже нет. Почти все погибли. В живых остались лишь банкиры из Самрии, но и они считают свои последние дни. У Подобного оказались длинные руки. И сейчас опасность грозит иману. Ты знаешь, где он?
– Мы должны были встретиться в столице, но там его не застали. Он уехал в Пустошь, чтобы убедить серкетов принять участие в собрании Белой Мельницы. Это было давно.
– Дьявол! – выругался Сахар. – Ему нельзя в Пустошь! Теперь я вижу, что тебя послал Нехебкай. Возьми моего лучшего верблюда и скачи к Скользящим. Может, ты еще успеешь предупредить его. Бертран, серкет, который сейчас возглавляет Цитадель, предал Нехебкая, заключив сделку с Подобным. Не спрашивай, откуда я это знаю. Великий Судья не только вершит справедливость, но и внимательно слушает. Ко мне стекаются многие слухи, некоторые – неожиданные. Сидя здесь, на вершине Малого Исфахана, я знаю о том, чего не знает наместник Самрии. Бертран – предатель. Оказавшись в Пустоши, иман попадет в ловушку. Скорее всего, он уже угодил в нее, иначе мои письма не остались бы без ответа.
Дыхание взволнованного Сахара обдавало Регарди жаром, а сердце друга стучало так громко, словно выпрыгнуло наружу. Да и самому Арлингу с трудом удавалось усидеть на месте после слов керха. Хотелось вскочить и мчаться в Пустошь немедленно. Бежать день и ночь, преодолевая арку за аркой, не давая отдыха ни себе, ни верблюду. Бежать, зная, что надежды нет. Учитель отправился в Цитадель задолго до того, как Арлинг и Сейфуллах прибыли в Самрию. С тех пор прошло больше месяца. Достаточно, чтобы добраться до Пустоши и вернуться обратно в столицу. Раз Сахар не получил ответа на письма, значит, иман все еще был у серкетов. Кто знает, может быть, даже живой.
В другой раз Регарди, непременно, удивился бы равнодушию, с которым подумал о возможной смерти учителя. В другой раз такая мысль была бы недопустимой. В другой раз.
Он отер пот со лба и прошептал:
– Я халруджи. Мой господин в опасности. Я не могу отправиться в Пустошь.
Какое-то время Арлингу казалось, что Сахар испепелит его взглядом. Он ощущал его столь же отчетливо, как и мысли керха. Драган, которому иман открыл сокровенное знание серкетов, оказался предателем. Дважды.