Чужая — я
Шрифт:
Папа чему-то качает головой.
— Мистер Райт, мы с Тиффани обязательно разберемся в этой ситуации с обвинением в хранении наркотиков. Она сдаст анализ в независимой лаборатории и будет иметь доказательства тому, что обвинения в употреблении беспочвенны. Любое дальнейшее указание на это станет клеветой, что, опять же, карается законом. Это первый шаг к тому, чтобы люди, сделавшие такое с вашей дочерью, получили по заслугам. Если не верить в американскую систему правосудия, зачем позволять своим детям учиться юриспруденции?
— Вы тоже учитесь на юриста?
— Надеюсь однажды добиться места судьи, — признается Норт, и я искоса гляжу на него. Серьезно? Что-то неожиданное. Впрочем, а что вообще я знаю о Норте Фейрстахе?
Я хочу быть адвокатом. Не уверена, кем я собиралась стать до падения, но после того, что со мной случилось, однозначно хочу защищать жертв любыми способами. А Норт, значит, судить собрался. Ему пойдет.
Кажется, амбициозное заявление моего сопровождающего приходится отцу по душе. Он придирчиво оценивает Норта, проверяя на предмет несоответствий, но затем одобрительно кивает.
— А сбить ее зачем пытались?
Браво, папа.
Мне хочется зааплодировать. Но я более чем уверена, что это — абсолютная засада. И Норт виртуозно из нее выходит, говоря:
— Однажды Тиффани сама вам расскажет, если посчитает нужным.
И обнимает меня за талию, обозначая контекст. От неожиданности я нервно кладу руку поверх его ладони, будто собираясь стыдливо прикрыть, и тут отец… замечает чертово кольцо, о котором я со всеми своими переживаниями успела позабыть. Абсолютно непростительный ляп!
— О чем еще ты забыла нам рассказать?!
***
Есть теории, гласящие, что Вселенная всегда слышит наши желания и исполняет их. Но, ради всего святого, мечтая утром попасть домой, я погорячилась. Папа сказал так: она твоя мать, и ты нам достаточно лгала. Он выложил ей все без утайки. Про мой звонок, про переезд, про наркотики и действия полиции и… вишенка на торте: я помолвлена с Нортом Фейрстахом. Не знаю, на что он рассчитывал, но стоило ему закрыться в своем кабинете, как мама влепила мне пощечину, от которой щека покраснела и раздулась. За ночь это прошло не полностью.
Ищем теперь хорошие новости: мы с Хилари в ее комнате. У нее заболел учитель, и поэтому вернулась она рано. Сидит, скрестив ноги, на кровати и учит уроки. Я же расположилась на подоконнике и сочиняю послание в полицию, потому что несколько минут назад Стефан прислал сообщение о Джесс, которая согласилась подтвердить показания против Каппы. В переписке сестринства она исходит восторгами от долгожданного секса с «любимым», а я не могу отделаться от мысли, что Стефан точь-в-точь воспользовался способом Норта. Не видел другого варианта? Решил не рисковать? Отличный мне урок на тему секса: никогда ни на что не соглашайся, лежа в постели с мужчиной!
Не переключаясь между аккаунтами фэйсбука, пишу Стефану:
Джессика П: Что конкретно ты ей сказал? Говорил о том, кто пошлет в полицию письмо?
Стефан Фейрстах: Сказал, что это сделаю я. Так будет лучше, а разберемся потом.
Джессика П: Они будут проверять, на кого зарегистрирован аккаунт.
Стефан Фейрстах: Тогда лучше будет привязать его к моему номеру телефона и удалить эту переписку. Не дрейфь, Шалтай. Пиши копам.
Знал бы он, как меня вымораживает от этой мысли. Еще вчера копы меня лапали и фотографировали, сливая информацию Мэри, а сегодня я добровольно шлю письмо в тот же самый отдел наркоконтроля в надежде, что мне помогут. Кстати, лица у этих типов были какие-то скучные, неприметные. Встреть я их на улице в штатском — не узнаю.
Разве что лейтенанта Баса.
В голову откуда-то приходит мысль написать ему — он не связан с полицейскими из рейда, — но, едва вспомнив его жуткие глаза, я отметаю эту идею. Ох, была не была. Я нажимаю кнопку «отправить» и решительно захлопываю крышку ноутбука.
— Ну раз ты закончила, — с хитринкой смотрит на меня Хилари. — Давай теперь рассказывай. Значит, Норт Фейрстах.
— Подслушивать нехорошо, — хмыкаю я.
— В этом доме подслушивание — жизненная необходимость, — ничуть не смущается сестренка.
Я улыбаюсь, но невесело, потому что подростки не должны говорить такое.
— И не смей съезжать с темы! Норт Фейрстах. А ведь поначалу ты о нем говорила, — грозит она мне пальцем.
— В начале колледжа? Да неужели. И что я говорила?
— В основном, что он задание Каппы и редкостный зазнайка.
— Ну, это правда. — А я уж было испугалась.
— А еще, что он красавчик.
— А вот этого я сказать никак не могла.
Хилари смеется.
— Тебя не проведешь, но ведь так и есть?
Мои губы сами по себе растягиваются в улыбке.
— И их таких двое, — доверительно сообщаю я Хилари.
— Знаешь популярные сейчас романчики о двух мальчиках и одной девочке? Там тема с красавчиками-близнецами самая востребованная, — невинно хлопает глазами сестренка.
Не сдержавшись, я начинаю смеяться. Но на самом деле воображение, конечно, начинает работать в указанном направлении, подсовывая картинки, которые не могут возникнуть в моей голове в ином случае. Я сказала: не могут!
Вообще-то, едва представив братьев Фейрстах в одном месте с одной девушкой, я ощутимо вздрагиваю. Ее разорвали бы на части, потому что эти двое даже огромный дом поделить не сумели. Зачем я вообще об этом думаю? Потому, что они оба вчера за меня вроде как заступились? Если уж на то пошло, это следствие человеческой порядочности, с которой совсем не знаком пока только один из известных мне персонажей кампуса: Мэри. А вот тараканы близнецов Фейрстах дальше определенной черты не заходят. Хотя выводки у каждого ого-го!