Чужая жена. Двойная сделка

Дашкова Ольга

Третья дверь оказалась открытой, медленно потянула ее на себя, повернув ручку, заглянула внутрь, полумрак, но отчетливо слышен шум. Неуверенно зашла, прислушалась, где-то совсем рядом были слышны удары, мелькнула мысль, что здесь могут кого-то избивать, но других звуков слышно не было.

Прошла дальше, повернув направо, в помещении были душно, на полу стояли гири, гантели, какие-то тренажеры, черные маты. А в дальнем углу мужчина методично колотил руками, замотанными в белые бинты, грушу.

Руслан.

Спортивные брюки низко сидели на талии,

крепкая широкая спина блестела от пота, он был сосредоточен, Вике казалось, что он не замечает ничего и никого вокруг.

Удар, второй, увернулся, присел, снова удар, еще. Черный череп на шее смотрится устрашающе, мышцы перекатывались под кожей, взгляд сосредоточен, губы плотно сжаты.

Это было красиво, очень красиво, Вика скользила взглядом по его телу, стараясь запомнить, чтоб потом рисовать по памяти.

Руслан остановился, удары прекратились, уперся кулаком в потертую грушу, раскачивающуюся на весу, склонил голову, смотря в пол, пытаясь выровнять дыхание.

Он почувствовал ее сразу, как только зашла, нутром почувствовал, как зверь по запаху. Как самец свою самку, по-животному.

Сжал зубы до скрежета, хотел повернуться, посмотреть на нее, но никак не мог. Стыдно, безумно стыдно, это чувство обжигало изнутри, съедало его вот уже которую неделю. Стыдно за все слова, что говорил при ней в тот вечер, за фото, что отправил мужу. Не может смотреть этой девушке в глаза, но в то же время сам не мог насмотреться на нее, пока та не замечала.

Как Ганс, был готов сидеть у ее ног часами, лишь бы только она ему улыбалась. Нет, это не чувство вины, Руслан думал, много думал, вот так, вымещая на груше свою нерешительность, истязая себя за то, что натворил и сделал больно.

Виноват, да! Но здесь что-то совсем другое, что заставляет сердце биться чаще, выламывая грудную клетку, а ему хотелось проломить самому себе череп, наказать за то, что опустился и позволил гневу руководить собой.

– Что ты здесь делаешь?

Наконец, спросил, даже не поворачиваясь в ее сторону. Девушка молчала, лишь медленно подошла ближе.

– Зачем ты пришла? – уже громче.

Повернулся, посмотрел в ее лицо, глаза такие огромные, даже в этом полумраке видно, какие они красивые, волосы растрепаны, а сама расстроена. Ее кто-то обидел? Фирс?

Внутри вспыхивает гнев, в несколько шагов оказывается рядом, сжав ее хрупкие плечи, еще пристальнее заглядывая в глаза, скользит взглядом по лицу, шее, тут же снимая с нее кардиган, рассматривая руки.

– Руслан, что ты делаешь? – Вика не сопротивляется, просто не понимает, что происходит.

– Он тебя ударил? Обидел?

– Кто?

– Фирс, эта сучара хитрая.

– Нет, что ты, нет.

– Тогда почему ты расстроена?

А вот тут Вика замирает на месте. Он волнуется о ней? Смотри как он хмурит брови, челюсть плотно сжата, Руслан все еще крепко держит ее за плечи. Становится душно, от его взгляда, от его рук, тело охватывает жар.

– Я…я просто хотела сказать. Я случайно…

Вика путается в словах, но Руслан не дает ей продолжить,

наклоняется, бинты на руках царапают шею, а он целует, притягивая ее к себе, но совсем не так, как это было в примерочной. Сейчас он сдерживает себя, боясь причинить боль, напугать.

Губы горячие, он сам, словно горячий вулкан, готовый взорваться в любую минуту, Вика моментально задыхается, а он целует, словно в первый раз, словно и не было ничего.

– Прости меня, – шепчет прямо в губы, дыхание неровное. – Прости, я так виноват маленькая. Так виноват перед тобой.

Надо было сказать всего два слова, чтоб на душе стало легче. Не простит, сам виноват, пусть не простит, заслужил, но сказать надо было давно.

Вика сама замирает в его руках, прекрасно понимая, о чем он, но совсем не хочется вспоминать тот момент и свое состояние. Простит ли? Не знает, еще не знает. Разве о таком просят прощение? Но самое удивительное, что она верит в его искренность, чувствует ее.

– У меня душа болит из-за того, что сделал. Я ведь не такой, совсем не такой, а повел себя, как подонок. Временами очень трудно управлять своим гневом, да я и не пробовал никогда.

Руслан гладит пальцами по волосам и скулам, внимательно вглядываясь в глаза девушки, снова целует, не дожидаясь ответа.

Теперь уже более настойчиво.

Жадно.

Хочет ее всю. Сейчас.

Целует долго, глубоко, врываясь языком в рот, губы такие мягкие, и вся она такая нежная и желанная, что сил нет себя остановить. Подхватывает под ягодицы, не разрывая поцелуй, куда-то несет. Все происходит так стремительно, что первые ощущения, которые накрывают Викторию с головой, такие острые, приносящие удовольствие.

Стонет, тянется сама, скользит ладонями по мощной груди, чувствуя, что внутри все горит, совсем нет страха, что Руслан может причинить боль, что будет, как было в первый раз.

– Хочу тебя, маленькая, сил нет, как хочу, слабый рядом с тобой, сам не понимаю, что происходит. Как щенок, хочу твоей ласки.

Говорит все в губы, усаживая на какой-то выступ на тренажере, Вика упирается спиной в холодный металл, облокачиваясь уже голой спиной, потому что ее кофта с футболкой летят на пол. Этот контраст холодного металла и жарких губ на груди сводит с ума. Тело спичкой вспыхивает желанием, Виктория гладит по гладкой коже, чувствуя под ладонями упругие мышцы, чувствуя, как он напряжен.

Резкое движение, Руслан приподнимает ее, стягивая домашние леггинсы, в которых она была, одним движением, вместе с бельем, путаясь в кроссовках, отшвыривая их в сторону. Нервно дергает вниз, словно боится не успеть, что она его оттолкнет. Сам рычит сквозь зубы, трогает сразу везде, такая нежная кожа, хочется сорвать бинты с ладоней, чтоб чувствовать больше, но это лишняя минута.

Целует лицо, губы, шею, грудь, он так толком и не пробовал, какая она на вкус. Оказалось, просто невероятная, дурманящая. Ноги широко разведены, Вика вся раскрыта перед ним, трогает пальцами, такая влажная, слышит стоны, совсем теряет голову.