Чужая жена
Шрифт:
— Я спрошу ее. Возможно, она и приедет.
— Она приедет, — уверенно сказал Менелик. То, каким тоном он это произнес, сделало прибытие матери Мары таким же неизбежным, как наступление утра следом за ночью.
Мара улыбнулась. Перевела взгляд с Менелика на Кефу и обратно. Ей подумалось, как ей повезло, что они есть у нее и заботятся о ней, как и все те люди, которые были частью ее жизни здесь, в приюте. Она подумала о Бине, которая очень обрадуется, услышав новость Мары. О Хелен, всегда готовой помочь полезным советом, о девочках, которые полюбят малыша.
Она потеряла Джона. И Питер никогда не будет принадлежать ей. Но она не осталась одна.
ЭПИЛОГ
Оранжевые цветы на длинных, как африканские дротики, стеблях алоэ вера в венчике колючих
18
Казуарины — вечнозеленые кустарники или деревья. Родина — Юго-Восточная Азия и острова западной Океании, а также Австралийская область. При этом казуарины отсутствуют в Новозеландской области и на востоке Океании. Некоторые виды достигают высоты 35 м.
Нагнувшись вперед, из своего укрытия Мара могла видеть уютный деревянный коттедж у подножия холма. Ее изначально прельщала элегантная простота его линий и симметрия затейливо переплетенных окон, бегущих в разные стороны от входной двери. Отсюда было заметно дыхание каменного дымохода и различались даже пятна ржавчины на жестяной крыше с подветренной, «морской» стороны. И желоб под крышей, с того края, где кухня. Мара горестно улыбнулась. Когда она переезжала сюда восемь месяцев тому назад, она и представить себе не могла, сколько труда еще придется вложить в ремонт. Ее братья порывались приехать, чтобы оценить недвижимость прежде, чем ее покупать, но Мара отказалась от их помощи — про себя она уже решила: она сюда переедет.
Решение, собственно, было принято, когда ее взгляд случайно упал на выцветшее объявление «Продается», приколоченное к веранде. Мара подняла глаза и увидела сад, взбиравшийся по склону в гору. Сад представлял собой джунгли сизаля, одичавшей остролистой груши, бугенвиллеи и алоэ вера, высаженных и сумевших прижиться на каменистой почве много лет назад. Взбираясь по круче в первый же день, Мара сразу почувствовала себя как дома — это место напоминало ей Африку.
Сменив позицию на своем наблюдательном пункте, Мара перевела взгляд со своего участка на деревню и побережье. Вид, открывавшийся перед ней, был смутно знаком. Вдали, где простиралась зелень трав и кустарника, раньше был разбит летний лагерь «Герлгайдз», будивший в душе Мары безоблачные воспоминания юности. Сейчас прибрежная зона была отведена под заповедник, старые сосны сменила местная растительность, но скалы и дюны остались такими же, какими она их запомнила с детства. В деревушке Бикено открылось несколько новых магазинчиков, у бывшей окраины вырос новый жилой район, но место осталось по-деревенски опрятным и спокойным. Мара скользнула взглядом по крышам зданий, слетевшихся к берегу, словно стая птиц. Затем посмотрела на белые пляжи, полумесяцем огибавшие залив. На глади залива покачивались рыболовецкие катера, сверкая яркими до рези в глазах корпусами. Еще дальше к линии горизонта лежал остров Даймонд в опушке поросших оранжевым лишайником скал среди бирюзового моря. От этой красоты захватывало дух. От того, что и сама она владела маленьким клочком земли на склоне холма, Мару охватывало чувство причастности ко всей этой красоте.
Солнце тонуло в западной стороне неба; женщина ощутила легкий озноб и обхватила себя руками за плечи. На ней была по-летнему легкая рубаха и джинсы. День и впрямь был тёплым и солнечным, но к вечеру с моря потянуло зимней прохладой.
Она совсем уже собралась домой, когда до ее слуха донесся гул автомобильного мотора. Оглядев дорогу, что вилась вдоль холма, Мара и впрямь увидела приближающийся автомобиль, сверкающей тенью скользивший по шоссе в сторону ее участка. Даже не вглядываясь в номера, можно было догадаться, что машина числилась за пунктом проката на «большой» земле. Визитеры частенько наведывались в здешние места, неспешно колеся по округе, словно прицениваясь к недвижимости. Мара опустилась на скамейку, скрываясь от прибывших за зарослями агавы. Она уже вообразила визитеров, рассуждающих о том, во сколько обошелся бы участок со старым домом и садом, заросшим до состояния джунглей, — уж не «спасибо» ли за то, что хоть спросили, и приготовилась дать отповедь: в любом случае вы опоздали. Дом принадлежит ей, и мысль об этом возносила ее в своих глазах.
Стук ржавой велосипедной цепи сопровождал Мару всю дорогу к деревне. Вместе с холодным утренним воздухом Мара вдыхала аромат душистых трав, который источала притороченная к рулю корзина. Собственно, травы и были изюминкой, благодаря которой она устроилась на работу в ресторан. Эти травы она выращивала у себя на участке, и в корзине лежал ее первый собранный урожай. А начинала Мара с того, что сразу определила плодородные участки почвы у подножия холма и оградила их как могла от посягательства опоссумов и бандикутов. Она засадила их лавандой, календулой и гибискусом, с учетом того, что большая часть пойдет на продажу. Крутя педали, Мара бросила взгляд на корзину. Шпинат и рукола приходились как раз в сезон, зато свежую мяту, петрушку, шалфей и тмин мало где можно было сыскать. Мара надеялась, что в ресторанчике Шанталь травы придутся как нельзя кстати. Сама Шанталь, кроме того, что была владелицей ресторана, выполняла еще работу шеф-повара. Она была известна прямотой характера. За те шесть месяцев, что Мара подрабатывала у нее официанткой посменно с ее дочерью-подростком, между двумя женщинами завязалась дружба. Поначалу Мара рассчитывала на временную работу, лишь бы вжиться в новое для себя окружение, но, поработав у Шанталь, незаметно для себя передумала уходить.
Описывая длинный поворот перед спуском в деревню, Мара засмотрелась на запущенный дом отдыха на краю залива. Нежилые корпуса подавленно смотрели пустыми окнами — дома отдыха уходили в прошлое, новое поколение предпочитало селиться либо в меблированных комнатах, либо в пансионе «ночлег и завтрак», либо в туристических домиках безо всяких излишеств. Что не пустовало, так это местный бар, который, как и прежде, оставался неким центром общественной жизни. Вечерами из его окон лился желтый свет, гудели голоса и, наверное, потрескивали поленца в камине, создавая домашний уют для краснолицых обветренных рыбаков, вернувшихся с моря.
Когда Мара проезжала заброшенное зеленое поле для боулинга, до нее донесся узнаваемый мускусный запах горелого эвкалипта, обволакивая ее воспоминаниями о Рейнор-Лодж, где дым костров приветствовал восход и возвращался проводить закат. Мара сглотнула подступивший к горлу комок — на миг ее охватило несбыточное желание вновь оказаться в родных для нее местах, которые остались в прошлом двенадцать лет тому назад. Или хотя бы повидать кого-то из близких, кто понял бы и разделил ее тоску. О многом она могла поговорить с Джесси, собственным сыном, детская память которого сохранила немало воспоминаний о Рейнор-Лодж, но совсем недавно он женился и переехал в Мельбурн, где ему предложили работу. Он и его молодая жена Сара неоднократно предлагали ей перебраться поближе и даже подыскали ей неплохой домик по соседству. И столько же раз Мара преодолевала искушение поддаться на уговоры. Они были очень близки с Джесси с самого момента его рождения, и Мара даже помыслить себе не могла свою жизнь без него. Но наступил момент, когда нужно было просто отступить в сторону и больше не вмешиваться в его жизнь.
Когда-то Мара могла делиться воспоминаниями с Лорной, своей матерью, тем более что та, преодолев расстояния, ухитрилась приехать в Рейнор-Лодж как раз накануне рождения Джесси. Как же им было неловко в первые мгновения, когда они оказались вместе, один на один, после долгих лет отчуждения. С той поры они, как тайну, хранили одно и то же воспоминание, которое не могло не вызвать невольную улыбку у обеих: разволноваться по поводу своей встречи они так и не успели, поскольку, пока Лорна распаковывала чемоданы, у Мары начались схватки — за две недели до срока.
Мара мысленно вернулась в тот незабываемый день. Едва начались схватки, они тут же снарядили новый «лендровер» в миссию: Кефа сидел за рулем, а Лорна и Мара устроились рядом. Схватки усиливались с каждой минутой, и уже на полпути стало ясно — рожать придется в дороге. Кефа свернул на обочину, помог Маре выйти из машины, поднял боковое сиденье в кузове и расстелил на полу китенге.
— Вы знаете, что делать, — кивнул он Лорне и удалился на пристойное расстояние в готовности бежать обратно, если позовут.