Чужая жизнь
Шрифт:
— Дорогая, следи за манерами. Иначе я возьмусь за твоё воспитание.
Я расплылась в улыбке, в мыслях лежа на столе.
— А у тебя больное воображение. Я читала, что от этого лечиться надо, не пробовал? Хотя я тебя понимаю, у тебя жизнь не сахар. Доверять никому нельзя. Постоянно на взводе, вот и проявляются на… Накладки… Нет… Не накладки… А эти, как их там… Ой, что-то язык не слушается. Наклонности! Да, вот. Наклонности садиста в тебе проявляются.
Алиас протянул руку, я с улыбкой дала свою. Он, глядя мне в глаза, медленно взял в рот мой большой палец и облизал, затем стал сосать. У меня чуть бокал не выскользнул. Внизу живота произошёл взрыв. Кровь
— Зачем вы это делаете? — перешла на «вы», так как поняла, что мне с ним не тягаться. Не тот уровень. Да и хмель прошёл. Осталось лишь желание. Я горела от него, я хотела, чтобы Алиас не останавливался. Это было необычно и волнительно.
— Я хочу тебя, — томно шепнул Тамино. — Но ты не хочешь. Упираешься, что не жена. Если возьму сейчас, возненавидишь, — словно рассуждал вслух, а не со мной разговаривал, продолжал он. — Но как же я хочу тебя, дорогая. Любимая, я… — он замолчал, прижимая мою ладонь к своим губам. Язык щекотно прошёлся по коже, а затем губы запечатлели поцелуй. — Моя жестокая жёнушка.
— Это вы жестокий. Даже не представляете насколько! — в сердцах выкрикнула я, и отобрала свою руку. — Сколько можно меня выставлять дурой? Я Кэйт, и я не буду исполнять роль Берты. И я не стану вашей любовницей, пока она где-то прохлаждается!
— Всё, с меня хватит! — вскочил с кресла Алиас, отобрал бокал и поставил на столик, затем стал ходить передо мной, заложив руки за спину.
Голый торс красиво мелькал перед моим лицом, а я следила за ним, грустно вздыхая. От чего я отказывалась! Пусть на лицо не эталон красоты, но от манаукца исходила такая мужская сила, что моя женская натура скулила, предлагая сдаться. Сделать подлость сестре. Раз бросила его, подкинув мне, то можно не стесняться. Завоевать её мужа, стереть все его воспоминания об их супружеской жизни. Стать женой, во сто крат лучше. А если объявится — сказать, что место занято.
— Любимая, я сейчас очень расстроен и не могу с тобой спокойно разговаривать.
— У меня есть предложение, — выпалила я.
Алиас замер, сложив руки на груди.
— Хотя нет, не смогу, — открестилась от идеи захапать Тамино себе, когда поняла, что даже озвучить не смогу. Нет, это как-то совсем не по-человечески.
— Уверена? — переспросил Алиас.
Я закивала головой и стала надевать туфли.
— Я к детям, — решила сбежать, так как мне тоже нужно было подумать.
Но Алиас поймал за руку и, развернув меня к себе лицом, поцеловал. Я возмущалась, чуть прикусила ему губу. Эффект был обратный, меня сжали в объятиях ещё сильнее, а возбуждённым пахом прижались к бедру. Меня в жар бросило от желания. Застонала от жалости, что нельзя сказать ему «да», а так хотелось узнать, на что ещё способен этот альбинос.
Оттолкнула его от себя, а точнее, меня послушались и выпустили из объятий, и сбежала. Правда, не в ту дверь. Но Алиас подсказал, где выход. В голове мысли путались. Первое, что решила, — поговорить с Эллой, только со своей страницы.
Но для начала зашла к Эльзе. Она, увидев меня, вскочила со стула, бросив куклу и няню, с которой они играли. Генри тоже встал, но ни шага ко мне не сделал. Поэтому мы стали играть с Эльзой. Через полчаса я уже узнала, что шию Гонер зовут Наята. Она была подопечной какого-то ши Ханора. Здесь подрабатывала по его просьбе. Ши Ханор и ши Тамино были знакомыми. Но не друзьями.
Наята поведала мне, что я очень изменилась, а я призналась, что я сестра Берты и зовут меня Кэйт. Также объяснила Эльзе и Генри, что я их родная тётя. Через час я узнала, что Берта как была стервой, так ею и осталась, а ещё лицемеркой. Перед Алиасом она была прилежной женой, чуть капризной, в пределах нормы, но стоило мужу выйти за дверь, как она превращалась в мегеру. Дети были ей в тягость. Порой даже била их, когда те плакали, не умолкая. Няня заменяла им и мать, и бабушку. Отец даже не догадывался о том, что творила Берта.
В общем жизнь детей была не райская. Хотя отец всё делал для них. Наята сразу поверила, что я не Берта. Я была на седьмом небе от счастья. Мы так весело провели время, что об ужине и не вспомнили, пока мажордом ши Ветан с поклоном не позвал в столовую, где нас уже ждал Алиас. Дети радостно побежали вперёд, но Эльза вспомнила обо мне. Вернулась и за руку потянула за собой. Генри уже не кричал на неё, но внимательно следил за мной. Ужин прошёл на удивление хорошо.
Алиас тоже часто улыбался, общаясь с детьми, и меня вовлекли в разговор. Завтра мы собрались в парк развлечений. После ужина я пошла с Эльзой укладывать спать кукол. Уже через час я и самой хозяйке комнаты подтыкала одеяло и читала сказку на ночь об Оле Лукойе. Тихий скрип двери прозвучал в тишине очень отчётливо. Мы с Эльзой напряжённо переглянулись, но рассмеялись, когда в проёме появилась макушка Генри. Я махнула ему рукой, и мальчик гордо прошествовал до кровати, а затем, ругался с Эльзой, которая не хотела с ним делиться ни одеялом, ни мной и пыталась его выгнать. Но я, хоть и с трудом, усмирила гнев девчушки. Близнецы лежали и ждали сказку. Я начала читать с самого начала. Через час в горле пересохло, а дети только дремали. Книга закончилась, я взяла другую сказку, братьев Гримм. Ещё через час я сама зевала, а Генри не спал.
— Ты не мама, — тихо шепнул он.
Я улыбнулась и кивнула.
— Я твоя тётя Кэйт. Мы с мамой, как вы с Эльзой, родились вместе и похожи как две капли воды. А ваш папа не верит, — пожаловалась я ребёнку.
— Папа хороший. Не кричи на него, — строго приказал мальчик.
— А как не кричать, если не верит мне? Я же правду говорю! — возмутилась, а потом спохватилась. — Ты что подслушивал?
— Он хороший, — повторил мальчик, проигнорировав мой вопрос, а я потянулась к нему и погладила по волосам. Он прикрыл глаза и уснул!
Я ещё посидела, сложив руки на кровати и положив на них голову. Какие они ангелочки. Белые кудряшки, носики-кнопочки и алые губы. Мы когда-то с Бертой были такими же. Мама любила нас наряжать в короткие платья с воланами. У нас тоже были кудряшки. Жаль, смерть разлучила нас с ними очень рано. А потом родная тётка выставила из жилблока, сдав нас в интернат. Тогда Берту как подменили. Она изменилась резко. Я даже не успела понять, когда. Просто однажды проснулась не Берта, а бес в её теле.
Я пыталась образумить её, а она злилась. Солёные капли текли по щекам, я всхлипнула. Почему она изменилась? Мы же были так дружны в детстве. Я вспоминала и смотрела на племяшей. Только бы они не ссорились, как мы с сестрой.
Курносые носики. Я мечтала о детях, но боялась сблизиться с мужчинами. Страх преследовал меня. Даже держа букет невесты перед алтарём, стоя рядом с Альфредом, я пыталась побороть свой страх. Успокаивала себя тем, что у меня будут дети. Только ради них я готова была потерпеть акт близости с мужчиной. Но это всё было до встречи с красноглазым монстром.