Чужие берега
Шрифт:
— По каким еще магазинам? — не понял Лаэрт.
— По одежным! А то нас с этой оборванкой ни в одно приличное место не пустят! — фыркнул Артур.
— Что? Ах ты, паршивец! — я замахнулась на него в притворном гневе. — Но впрочем, не важны твои мотивы, главное результат. Кто-нибудь знает, как нам отсюда выбраться на центральную площадь? И это… — я вдруг смутилась… — у меня с собой денег почти нет, боюсь, на полноценный гардероб может не хватить.
— Пойдем за мной, мне кажется, набережные всех крупных городов спроектированы одинаково, а за деньги можешь не беспокоиться.
С
Парни сдулись примерно на третьей одежной лавке, а ведь я пока даже примерить ничего путного не нашла, не говоря уж о том, чтобы купить. А помимо одежды мне нужна будет новая шляпка, свою я потеряла на острове… и ботинки… Я глянула на ноги, хотя ладно, не стоит испытывать их терпение, это будет уже перебор.
Выйдя из очередного царства тряпок на свежий воздух, я оглядела улицу. А вот и таверна, то что нужно.
— Итак, мальчики. Нет сил больше смотреть на ваши кислые лица. Я прекрасно справлюсь с покупками и без помощи. Мне не нужны сразу два профессиональных охранника в сопровождение, никто меня здесь не украдет. Ждите меня в таверне, думаю, часа вполне хватит. И если будет возможность, договоритесь о том, чтобы взять в аренду лошадей, мы едем в горы.
— В горы? При чем здесь горы? — изумился Лаэрт.
— Это долго объяснять поговорим позже. За завтраком. — отрезала я и бодрым шагом направилась к следующему магазину, не давая возможности возразить.
Спустя час я подходила к таверне совершенно в другом виде, да что и говорить, конечно же, в другом настроении. В трактире на континентальный манер была сделана крытая веранда, и часть столиков стояли прямо на улице. Это было необычно, но выглядело очаровательно. Так как в нашем климате днем в закрытых помещениях душно, жарко и совершенно нечем дышать. Ума не приложу, почему тот же Лукас не перенял себе идею с открытой верандой в нашем городе.
Чем ближе я подходила к таверне, тем больше вытягивались лица моих спутников. Действительно, я выглядела эффектно, и сама это прекрасно сознавала. Не каждая модница в наших краях осмелится нарядиться в брюки, но кто-то ведь должен начинать? К тому же шли они мне невероятно. А в сочетании с тончайшей белой рубашкой, соломенной шляпкой с узкими полями и дерзкой улыбкой я выглядела самой настоящей расхитительницей гробниц. Не хватало лишь перекрестной кобуры и двух револьверов по бокам, но ничего, думаю, этот вопрос тоже решится в ближайшее время.
— Ну неужели все настолько плохо, что никто из вас мне даже не улыбнется? — с притворной обидой спросила я, присаживаясь на свободный стул.
— Э-э-э… да нет. Ты выглядишь сногсшибательно, просто немного непривычно! — первым нашелся Артур.
— Неужели у вас в столице женщины все еще не ходят в брюках? Даже в закрытых клубах — удивилась я.
— Те, с которыми он предпочитает общаться в закрытых клубах, зачастую обходятся и вовсе без одежды, — сказал Лаэрт с ироничной улыбкой, но видя, что Артур собирается шумно протестовать, тут же добавил примирительно. — Прости — прости, это я так неудачно пошутил. А тебе, Иса, этот наряд действительно очень идет.
— Мало того, что он мне идет, я наконец-то и чувствовать себя в нем буду нормальным человеком и в горах, и верхом на лошади.
— Кстати про горы. Ты обещала рассказать зачем нам туда. Ведь на «Черепахе» разговор шел про оперу, и именно за этим мы прибыли в Монтейру, — приступил к расспросам Лаэрт.
— Подожди, я просто умираю с голоду, сейчас все расскажу.
2.
Я махнула рукой официанту, заказала тортилью (омлет с картофелем), кофе, кувшинчик молока и тарелку свежих круассан. И только после того как все это появилось на столе, и я сделала большой глоток кофе, приступила к объяснениям:
— Когда-то несколько столетий назад, пока не проснулся вулкан, город располагался выше на горе. Но после извержения лавой снесло почти всё поселение, лишь старинный театр обойдя стороной, как по волшебству. Таким образом, величественная постройка сохранилась до наших дней и даже периодически используется.
Театр специально строили на склоне горы для сокращения издержек. Пространство для зрителей состоящее из каменных скамеек, поднимается высоко ярусами из центра к краям в виде полукружия. Сама сцена под открытым небом, но сзади за ней выстроено специальное сооружение, на которое крепятся декорации.
Особенности архитектуры таковы, что голос артиста, поющего на сцене, усиливается многократно и подчеркивается эхом. Эта сцена, под названием Редонда очень известна. Сюда специально приезжают выступить популярные певцы, бывают, что привозят целые оперные спектакли. Я на таком не присутствовала, но слышала много восторженных отзывов. Вот туда мы и направимся.
Парни слушали меня с довольно скептическими выражениями на лицах.
— Иса, — осторожно начал Лаэрт, — ты уверена, что Джакомо, в своей подсказке имел в виду именно это?
— Да нет, конечно! Как я могу быть уверена? Кто вообще знал, что у него там в голове? Тем более, говорят, под конец жизни он превратился в довольно вздорного старикашку, если не сказать психа. Ой, Артур, прости, я забыла, что он твой родственник… — я бросила виноватый взгляд на Артура и в извиняющемся жесте накрыла его лежащую на столе руку своей.
Он вздрогнул, как от удара током и бросил на меня быстрый взгляд. Мои щеки вспыхнули, я смутилась, руку поспешно убрала и принялась делать вид, что в чашке кофе катастрофически не хватает молока.
— Ничего страшного, я и сам того же мнения о Джакомо, — успокоил меня Артур. — Родственников, как говорится, не выбирают. Хотя наличие такого экстравагантного и известного дедули дает и кое-какие преимущества. Например, всегда можно объяснить свою придурь передавшимися генами… Да и кристалл в наследство он оставил занятный.
Лаэрт на эти его слова скривился, будто проглотил лимон.
— Если бы он оставил, как ты говоришь «в наследство», то тебе после смерти прадеда Волшебный кристалл вручил бы нотариус на блюдечке с голубой каемочкой. А так старый черт оставил невесть что невесть где. И наверняка, мерзко хихикает, глядя из того мира, как мы пытаемся его загадки разгадать, — проворчал мой друг.