Чужие берега
Шрифт:
— Ого, я слышала про табари. Где-то в этих горах, вернее, под ними расположены их пещеры. Думаешь это корона принадлежит королю?
— Не знаю… Я никогда не видел их короля. Но почему бы и нет? Вряд ли кто-то изготавливал бы муляж из чистого золота, — Артур задумчиво почесал подбородок.
— Как же она оказалась в гнезде? Если табари никогда или крайне редко выходят наружу, то где птица раздобыла этот символ власти? — спросил Артур и тоже взял корону рассмотреть поближе.
— Может птица не сама воровка, а корону просто подкинули в гнездо?
— Подкинули? Кто? Кому и зачем это понадобилось? —
— Тому, кто оставляет следы. Намеренно оставляет…
— Ты намекаешь на моего прадеда Джакомо?
— А у тебя есть другие версии? — приподнял бровь Лаэрт.
— Других версий у меня нет.
Я скептически поджала губы, взяла у Артура корону и повертела ее в руках. Мне не давала покоя какая-то мысль, я пыталась, но не могла поймать ее за хвост. Что-то крутилось на краю сознание и не давало покоя.
— Все эти знаки… якобы оставленные Джакомо, — начала я.
— Почему якобы? — перебил меня Артур. — Я уверен, что они оставлены именно моим прадедом и вовсе не случайно!
— Ладно-ладно. Не заводись. Джакомо оставляет подсказки, чтобы, двигаясь от одной к другой, можно было найти путь к артефакту. Но зачем ему это?
— При жизни он был довольно экстравагантен и имел специфическое чувство юмора. Кроме того, наверняка осознавал ценность кристалла и вряд ли хотел, чтобы мир утратил его навсегда. Поэтому составил карту, но не простую, а с подвохом. Но тем не менее, вполне читаемую и жизнеспособную.
— Хорошо примем карту и ее достоверность, как данность. Но подсказки, сами предметы… Думаете это случайный набор?
— Уверен, что нет. Каждый предмет на что-то указывает.
— Это понятно, но может у них есть какой-то общий признак, который объединяет их все?
— Бинокль? Опера? Сцена? Огромная птица? Корона? Что у них может быть общего?
— А если не так, если посмотреть с другой стороны и выбросить лишнее… Ладья, слон, король… — предположила я.
— Исабель, ты гений! Это всё — шахматные фигуры! Джакомо очень увлекался игрой в шахматы и называл ее необходимой наукой для правителей всех стран… Он говорил, что в шахматах есть всё, целый мир…
— Ну допустим, шахматы. Версия интересная. Но что это нам дает? Ну, игровые фигуры и что? — возразил ему Лаэрт. — Если предположить, что старый колдун намекал именно на шахматы, и фигуры должны стоять по порядку, то после слона идет конь, а не король…
— Я не знаю, как это объяснить, но буду думать, — не сдавался Артур. Было видно, что идея с шахматами его очень вдохновила. — По крайней мере сейчас есть от чего отталкиваться и понятно в какую сторону смотреть.
— Ну и в какую? Куда идем теперь? Возвращаемся в Монтейро?
— При чем тут Монтейро? По-моему, очевидно, что теперь мы должны идти к народу табари. Следующая подсказка там, — подытожил Артур. — Вот только как их найти?
— Я знаю, как найти, — ответил Лаэрт. — Приходилась когда-то работать в том числе и на них. Я в курсе где из пещер есть выход наружу, бывал там несколько раз. Это далековато, но не слишком. К вечеру доберемся.
— А подземные люди нас примут? — усомнилась я.
— Думаю, если мы принесем их реликвию, вероятно, утерянную много лет назад, они примут нас с распростертыми объятиями, как самых дорогих и долгожданных гостей. Что скажете?
— Я в деле! — не задумываясь ни на секунду, тотчас ответила я.
Артур посмотрел на меня с улыбкой и добавил.
— Ну а я тем более!
2.
Мы спустились и нашли наших лошадей, целыми и невредимыми, в том месте где парни их оставили вчера. На поклажу с едой и водой, кое-как замаскированную ветками в кустах, тоже никто не позарился. Наскоро перекусив холодным вяленым мясом и уже начинающими черстветь лепешками, двинулись в путь.
Лаэрт был отличным проводником. Он знал направление и ориентиры, шел очень уверенно, так что я не боялась заблудиться. Был человеком, на которого можно положиться в любой ситуации: умным, расчетливым, сильным и ловким. Но главное, в нем чрезвычайно развито чувство справедливости и какого-то врожденного благородства. Хотя по его словам, он не был аристократом, вырос в самой обычной семье и рано осиротел.
По этому поводу я никогда не возражала, но очевидно, что если его бабушка действительно была магессой, от которой он унаследовал свою нечеловеческую силу и ловкость, то это явно противоречило рассказам о незнатном происхождении.
Ну не спорить же с ним, в самом деле? Раз так говорит, значит имеет на то причины. А мне-то что? Не все ли равно на происхождение друга, если он и так готов за меня жизнь отдать? Что еще нужно?
Я ехала на лошади и любовалась его широкой спиной, гордой посадкой и уверенной манерой себя держать. Слушала спокойный голос, которым Лаэрт рассказывал нам занятные факты о людях, живущих в этих краях, подмечал и показывал интересные растения, свистом подражал пению местных птиц.
Мы продвигались вперед в течение всего дня, не спешиваясь с лошадей и не останавливаясь на отдых. Кони шли быстрым шагом, спускаясь с постепенно ставшими пологими склонов к равнине, расстилавшейся внизу.
Миновали невысокий перевал и громады скал, целомудренно укутанные вуалью тумана, остались за спиной. Горы впереди нас маячили лишь контурами, а под ногами начиналась плоская зеленая пустошь. Именно там, у подножия самой высокой горы, по словам Лаэрта, находился вход в пещеры табари. Он был спрятан от посторонних глаз острыми скалами, и если не знать где искать, то случайно найти его крайне затруднительно. Табари не любили незваных гостей и всегда жили уединенно, практически не поддерживая контактов с внешним миром.
По мере того как мы продвигались вперед, местность становилась все красивее. Растительность набирала пышность и цвет. Тут и там появлялись лиственные деревья, камни и щебень постепенно сменялись сочной травой, усыпанной яркими цветами. Но, в отличие от моей родной местности, зелень здесь была вовсе не тропической, а лучи яркого солнца — теплыми, а не обжигающими. Легкий ветерок приятно обвевал благоухающие склоны гор.
Наконец, спустя несколько часов после полудня мы достигли цели нашего путешествия — черных острых и гладких, как стекло скал, скрывающих вход в пещеры. Действительно, если бы Лаэрт не показал мне куда смотреть, я бы так и проехала мимо, ничего не заметив. Мы остановились на привал и спешились, поесть и обсудить предстоящие действия. Было решено оставить лошадей снаружи и дальше идти пешком. Впрочем, на лошадях в довольно узкий лаз протиснуться бы и не получилось.