Чужие дети
Шрифт:
Руфус посмотрел на сводного брата. Рори не ответил ему взглядом. Вместо этого он бросил моток мишуры и неторопливым шагом пошел к телевизору.
— Где пульт управления? — спросил Рори.
Бекки курила. Когда она, наконец, вошла в кухню, слоняясь от скуки, то принесла с собой плотные клубы сигаретного дыма. Девочка была одета в свою жилетку и длинную черную юбку с разрезом, ее руки почти всегда скрывали толстые перчатки, связанными из черной, ярко-розовой и изумрудно-зеленой пряжи.
Бекки
Джози, стоявшая возле духовки с поварешкой, помешивала спагетти. Она решила не обращать внимания и промолчать, что было непросто. Ничто в то утро не давалось легко. Слезы и эмоции сами собой переплелись в душе и подступили к горлу. Джози вспомнила, что не переживала подобного с тех пор, когда только-только вышла замуж за Тома. Тогда шестнадцатилетняя Дейл непрестанно и без обиняков говорила отцу об умершей матери. Беды этого утра были другого рода, — но оказались не менее действенными и глубокими. Со стороны детей Мэтью не случилось даже попыток распаковать вещи, они не проявили ни намека на самый поверхностный интерес к дому или возможности жить здесь. При этом им было сказано, что они снова окажутся среди своих старых друзей в Седжбери.
Бекки оставила свои сумки за дверью, отказываясь хотя бы взглянуть на свою комнату. Потом девочка исчезла. Когда Джози вернулась наверх посмотреть, все ли в порядке с Клер, то нашла комнату пустой, как будто обе сестры покинули ее. Только на полу в ванной странным образом была разбросана неиспользованная, но скомканная туалетная бумага. Ничто не выдавало, что до мыла или полотенца хотя бы дотрагивались.
В комнате Руфуса, которую Рори должен был с ним делить, валялся прямо в дверном проеме рюкзак сына Мэтью — черно-белый, покрытый плохо прилепленными стакерами с именами футболистов из «Ньюкасл Юнайтед». Рюкзак словно бы хотели тут же забрать.
В этот момент Джози услышала звук телевизора. Она вернулась вниз и открыла дверь в гостиную. На полу, развалясь на покрывалах, стянутых с дивана и кресел, лежали Рори и Клер. Брат держал пульт дистанционного управления и быстро перескакивал с канала на канал. А сестра сосала большой палец. Руфус выглядел жалко, делал петли из мишуры и вешал стеклянные шары на елку — все на одну сторону и подальше друг от друга, насколько это возможно. Он посмотрел на мать, когда она вошла. Рори и Клер не взглянули на Джози.
Она набрала в легкие побольше воздуха. Потом постаралась придать своему голосу по возможности приятный тон:
— Пожалуйста, выключи.
Рори не обратил внимания. Клер вынула свой большой палец и спрятала руку в складках юбки. Джози прошла вперед и забрала пульт из руки мальчишки.
— Боже…
— Что ты сказал?
— Боже, — устало сказал Рори. Он перекатился от нее в сторону на покрывале.
Джози выключила телевизор
— Ты не поможешь Руфусу?
Девочка посмотрела на дерево.
— Он украсил елку.
— Нет, еще не совсем. Только с одной стороны.
Клер очень медленно подошла. Руфус обошел вокруг дерева так, что сводная сестра полностью скрылась из виду. Девочка подобрала красный стеклянный шар и повесила его в той части дерева, которая была и без того плотно украшена.
— Вот.
— Так не годится, — сказала Джози. Она постаралась, чтобы в голосе не было слышно раздражения. — Ну, посмотри сама? Три четверти дерева совсем без игрушек.
Рори сказал, не вставая с пола (его голос был приглушенным, потому что он говорил из-под покрывала, которое прижал к лицу):
— Кто собирается на это смотреть?
— Мы, — сказала Джози. — Вы, четверо детей, ваш отец и я. Это рождественская елка для… для семьи.
Слово сорвалось с ее уст, но она уже жалела о сказанном. Все дети вдруг разом замолчали, комната наполнилась осязаемым ощущением холодной обиды. Джози прикусила губу. Стоит ли высказать сожаления? Надо ли говорить: «О, как жаль, это моя ошибка»? Следует ли снова повторить это слово?
Джози посмотрела на них. Она думала о комнатах наверху и спагетти с салатом, уже приготовленных и стоящих на накрытом на кухне столе с красным подсвечником. Ведь это — неделя перед Рождеством.
Потом что-то поднялось внутри нее и вытеснило прежние оправдания, необходимость признания первой ошибки. И в самом деле, она просто ангельски, сверхъестественно терпелива!
— Это — слово, — сказала Джози притихшим детям. — Семья — это такое слово. Как и приемная семья. Приемная семья — слово в словаре, нравится вам это или нет. И не просто слово, а факт. И мы теперь таковыми являемся, так или иначе.
Джози замолчала, потом обратилась к Рори:
— Вставай.
Он не двинулся.
— Вставай, — произнесла Джози. — Вставай и положи обратно эти покрывала.
С неопределенной медлительностью он приподнялся, встал на ноги и начал стелить покрывала обратно на диван и кресла — как придется, не обращая внимания, куда именно.
— Делай, как следует, — проговорила Джози. Краем глаза она заметила, что Руфус молча умоляет ее не подавлять сводного брата. — Поторапливайся.
Рори вздохнул.
— Ты слышал меня?
Клер отошла от дерева и начала правильно укладывать покрывала. Она опустила голову, так что Джози не было видно лица. Рори смотрел на нее, засунув руки в карманы.
— Если бы твой отец был здесь, — сказала Джози, — ты бы продолжал в том же духе? Или ты просто решил устроить мне трудную жизнь?
Клер положила обратно диванную подушку, перевернув ее так, что стала видна застежка.
— Где папа? — Ее голос звучал капризно, словно она вот-вот расплачется.