Чужие дети
Шрифт:
— Как все прошло?
— Отлично, — сказала Бекки.
— Ты собираешь мне рассказать об этом?
— А нечего рассказывать, — ответила дочь. Она прислонилась к яблоне. — Тим ел, и они расспрашивали про твое самочувствие.
Надин сняла очки.
— Со мной все в порядке.
— Сейчас, — ответила Бекки. Она прикоснулась рукой к карману жилетки, затем опустилась вниз и прислонилась спиной к дереву, обхватив руками колени.
— Нет, со мной действительно теперь в порядке. Я хочу… Я обещаю. Наступает лето…
— Тебе не следует жить одной, — проговорила Бекки.
— Что?
— Ты слышала меня. Тебе не
Надин кинула на нее взгляд, полный страдания:
— О, Бекки…
— Ты не можешь, — сказала дочь, глядя на небо через черные с наростами ветви яблонь. — И… — она замолчала.
— И что? — спросила мать, и в ее голосе вдруг зазвучали нотки дурного предчувствия.
— И я, — повторила Бекки, чей взгляд все еще был обращен к небу, — я не могу жить с тобой больше постоянно. Я тоже не сумею решить твои проблемы.
— У меня не получилось, — сказал Мэтью.
Джози повернулась. Он появился в дверях кухни в своем пиджаке и галстуке после работы, но галстук съехал в сторону и был ослаблен.
— Они произнесли передо мной целую речь, — сказал Мэтью. — Одну из тех, когда ты знаешь, что они надеяться, будто ты не догадаешься, что самое последнее, что хотят сделать — это сказать тебе правду.
Он медленно прошел на кухню, выдвинул стул из-за стола и сел. Джози пододвинула к нему другой стул и быстро опустилась на него, взяв мужа за руку.
— О, Мэт!
— Они сказали, что, хотя у меня есть весь необходимый опыт и квалификация, но они чувствуют, что при сложившихся в моей семье обстоятельствах, это не самый подходящий момент в жизни, чтобы брать на себя дополнительную ответственность. Сказали, что все поменяется несколько раз, и нужно только подождать, отчего я едва не вскочил с места. Такая несправедливость, что…
— Я понимаю.
— Понимаешь, несправедливо не то, что мне не дают работу. Я имею в виду другую несправедливость — этот вкрадчивый выпад: обстоятельства в моей семье так важны теперь для меня… Эти обстоятельства обычно всегда были еще хуже нынешних. Вот она, эта трусливая боязнь сказать мне, что я просто недостаточно хорош!
Джози подняла свободную руку и поднесла ее к своему лицу.
— Никто не может сделать такое, не будучи садистом. Никто иной.
Он посмотрел на жену.
— Я не могу смириться с тем, что моя первая попытка карьерного роста после женитьбы на тебе провалилась.
Мэт наклонился вперед и поцеловал ее.
— Нам было нужно это повышение, — сказал он. — Нам надо, чтобы произошло нечто положительное в нашей жизни, чтобы показать — мы вышли из тупика. — Он мягко высвободил свою руку. — Где дети?
— Гуляют, — сказала Джози. — Клер и Рори у соседей, а Бекки пошла навестить друзей.
— Стало немного лучше с тех пор, как Бекки вернулась?
— Поспокойнее, — ответила его жена.
— Только это?
Она опустила взгляд на свои руки. Что-то изменилось в сознании Джози за время после возвращения из Херфордшира, это занимало ее мысли, но она считала, что не готова рассказать обо всем мужу. Что-то поменялось в ее восприятии детей Мэтью. Это была небольшая, но существенная перемена восприятия. Пока Джози осознавала это, не зная, как теперь поступать, она с удивлением обнаружила, что хочет сохранить перемену втайне. Она все чаще думала о лице Бекки, когда та выходила из машины возле коттеджа
— Джози, — сказал Мэтью.
Она посмотрела на мужа, проговорив:
— Мне правда очень жаль.
— Понимаю. И мне тоже. — Он поднялся. — Я просто чувствую…
— Пожалуйста, — сказала Джози, прерывая его. — Пожалуйста, не говори больше ничего. Не надо. Это разочарование, но не хуже, чем все то, что уже случилось.
Он слегка улыбнулся ей в ответ.
— Может быть.
Мэт вышел из комнаты. Она слышала, как муж поднимается по лестнице в их спальню, потом раздался звук выдвигаемого ящика — Мэтью искал свитер, чтобы надеть его вместо пиджака. Потом шаги снова послышались на галерее, сменяясь скрипом приставной лестницы. Ее муж поднимался на свой чердак.
Джози посмотрела на кухонный стол. Там были крошки и стопка табелей с оценками в прозрачных папках, оставленных здесь с прошлой четверти в ее школе. Это она получила в нагрузку, поскольку пришлось присматривать за Бекки. Еще на столе стояла хлебница, оставленная кем-то из детей, и открытка для Рори от Руфуса с изображением римских терм в Бате. Как писал ее сын, он получил доспехи для катания на роликах. Еще он сообщил, что часто идут дожди. Почерк ее мальчика был мелким и кривым. «С любовью от Руфуса», — подписал он внизу. Когда Клер взяла открытку, чтобы прочитать, Рори вырвал ее у сестры из рук. «Эй, — сказал он, держа открытку на уровне шеи, — кто тебе сказал, что ты можешь ее читать?» Джози теперь взглянула на нее. У Руфуса есть спортивное снаряжение. Возможно, милая Элизабет купила это для него, обучая кататься на роликах по широким и пустынным тротуарам в выходные. В это время она приезжает после работы из Лондона и принимает на себя заботу о доме, муже, Бейзиле и Руфусе. Теперь она и Руфус спокойно и бесстрашно катаются на роликах.
Дверь открылась. Бекки, держа маленький пакет из музыкального магазина, вошла в комнату. Джози посмотрела на нее.
— Привет.
Бекки кивнула в ответ. Она подошла к раковине и налила чашку воды.
— Я видела, папа вернулся.
— Он наверху, — ответила мачеха.
Девочка шумно выпила воду и поставила чашку обратно на сушилку.
— Я пойду наверх…
— Бекки, — сказала Джози, — ты не сделаешь сперва кое-что для меня?
Та посмотрела на мачеху:
— Что?
— Ты не позовешь остальных из гостей?
— Зачем?
— У меня есть причина, — сказала Джози. — Я бы не просила тебя этого делать, если бы могла сама.
Бекки какой-то момент находилась в сомнениях, но потом вышла из кухни, и было слышно, как ее ботинки застучали по крыльцу.
Джози поднялась и посмотрелась в маленькое зеркальце, которое Мэт повесил для нее на двери: «Так ты можешь увидеть, есть ли у тебя на зубах помада или нет, прежде чем откроешь кому-нибудь».