Чужие лица
Шрифт:
— Мне тоже, потому как я прекрасно понимаю, что у меня нет шансов конкурировать с Пашкой, — грустно улыбается Полунин и крепче обхватывает руль.
От этих слов Олесе становится трудно дышать, она уменьшает обдув теплым воздухом и поворачивает голову в сторону водителя, смотрит на напряженное лицо Мирона, его сведенные челюсти и нахмуренные брови. Видит, как он боится потерять то хрупкое, что зарождается между ними. Женщина кладет свою руку поверх его, гладит кончиками пальцев в успокаивающем жесте. Она раньше не задумывалась над тем, как сильно Мирон прикипел к их семье, что, помимо очевидных
— Этого не случится, поверь. Пашка очень привязан к тебе, он мне сам говорил, что ему будет жаль, если вы прекратите общаться. Выбрось ненужные мысли из головы, — вкрадчиво, как мантру.
Этот ее жест и слова — все в совокупности, меняют его настроение, будто рождают его заново, заставляя губы растянуться в ответной улыбке, теплой, согревающей, легкой. Ее вера дарит Мирону ощущение покоя и спокойствия, таких необходимых, значимых, правильных. Ее глаза — вот куда он должен сейчас смотреть, он хочет видеть в них свое отражение, но вынужден концентрироваться на вождении, потому что не может допустить, чтобы с ними что-то случилось. Дома их ждет Пашка — ее сын, его друг, их Пашка.
— А ты умеешь водить? — интересуется не из праздного любопытства. Ему не нравится, что Олесе приходится пользоваться общественным транспортом, думает о ее комфорте и безопасности.
— Несколько лет назад уговорила бывшего мужа разрешить мне сдать на права, но машиной он делиться не захотел, а на свою не было денег, поэтому они так и пылятся где-то на полке, — вспоминать непросто, но гораздо легче, чем раньше. Удивительно, что именно благодаря чужому человеку — Мирону, в ее книге жизни окончательно перевернулась эта страница. Олеся больше не заглядывает в нее, не имеет желания открывать, даже когда остается одна. Теперь она увлечена написанием новой главы, и ей нравится это занятие. Чувства и эмоции, события и действия ложатся аккуратными словами на белую бумагу, выстраивают предложения и складываются в абзацы. Новая глава ее жизни — не любовный роман, но проза, где есть место случайным встречам, переплетению судеб и вере в будущее.
Припарковав автомобиль и забрав пакеты, Мирон подставляет свой локоть уже успевшей выйти из машины Олесе, ведет ее к подъезду, не позволяя упасть в гололедицу. Открыв дверь своим ключом, Войтович включает свет в прихожей и тут же натыкается на встречающих Мишку и сына.
— Привет, вот и мы. Возьми, пожалуйста, пакеты у Мирона, отнеси в кухню, я сама разберу.
— Привет. Я уже заждался. Чего вкусного купила? — Пашка, который уже заждался взрослых, заглядывает в один из мешков.
— Это Мирон все привез, я не знаю, что внутри, — растерялась мама. — Мы же хотели пасту делать, да? — поворачивает голову и вопросительно смотрит на мужчину, который уже успел помочь ей раздеться, погладить в приветствии кошку и теперь сам снимает ботинки.
— Там продукты не только для ужина, но и по мелочи… а еще я купил пирожных к чаю в неплохой французской кондитерской.
Пашка демонстративно облизывает губы, перехватывает пакеты и направляется в кухню, где тут же достает корзиночку с кремом и ягодами, кусает ее и принимается жевать.
— Обалденно, — наблюдая, как мама и Мирон моют руки,
Олесе хочется поругаться по поводу сладкого до ужина, но вместо этого она идет разбирать пакеты и ставить чайник, чтобы вскипятить воду для макарон. Ее сын уже вырос, да и не откажется от ужина втроем. Ей совсем не хочется портить начавшийся вечер нотациями. Влияние Мирона.
— Что там за игру ты обещал привезти? — Пашка, проглотивший пирожное в несколько укусов, выглядит счастливым. Зато Мишка обиженно спрыгивает с его рук и идет к хозяйке за своей порцией еды.
— Сейчас покажу, только в этом месяце вышла, все хвалят…
Они идут в комнату и садятся играть. Спустя пятнадцать минут, когда подросток увлеченно убивает виртуальных монстров, Мирон возвращается к Олесе и помогает ей с ужином. Паста получается ничуть не хуже той, что вчера они ели в ресторане, а вкупе с домашней атмосферой, разговорами о многом и ни о чем — даже лучше.
Этот вечер мог бы быть идеальным, если бы не неожиданный звонок. Мирон, вытащив телефон из кармана и увидев номер звонившего, становится сосредоточенным, даже рассерженным, извиняется, говорит о важности звонка и выходит на лестничную площадку. Не замечает, как встревоженно смотрят вслед мать и сын.
Полунин возвращается спустя две минуты, садится на прежнее место и пьет из кружки, с удивлением отмечая, что чай закончился.
— Налить еще? — Олеся порывается к еще горячему чайнику. Ей не нравится, что она видит на его лице обеспокоенность.
— Не стоит, — останавливает, беря за руку. — Мне нужно уехать.
— Совсем? — вклинивается в разговор Пашка. — Мы же доиграть хотели, и вообще, — добавляет тише, расстроенно.
Мирон вздыхает, проводит рукой по короткому ежику волос.
— Придется перенести на другой раз. Гор позвонил, попросил о встрече…
Олеся, которая так и не убрала руку, дергается, роняет свою кружку, та опрокидывается и замирает на краю стола. Благо, что свой чай она тоже уже допила.
— Не езди, мы ведь уже все решили, тебе больше не нужно с ним общаться, если ты этого не хочешь, — приводит самый веский аргумент. Полунин с ним согласен на сто процентов, только обстоятельства снова изменились. В этой жизни нужно уметь их принимать.
— Я тоже так думал, но оказалось, что девушка, которая живет сейчас в Купчино, обнаружила сберкнижку твоей тетки. Она утверждает, что цифра на ней довольно внушительная, но ей никто не даст снять эти деньги, а ты, как родственница, могла бы попробовать…
— Еще наследство? — приподняв брови, спрашивает Пашка. Его глаза радостно загораются, но потом снова тускнеют от того, что вечер втроем подошел к завершению.
— Бог с ними, с деньгами… Заработаю сама. Ты же не хочешь ехать, Мирон. Не надо, — решает Олеся за всех. Ей еще тяжело перестроиться и доверять решение важных вопросов кому-то еще.
— Как так? Мам, а если там действительно много денег, мы же можем ремонт оплатить, мебель, еще что-нибудь… — ее сын в недоумении. Он не понимает, почему нельзя взять то, что само плывет в руки.