Чужие лица
Шрифт:
Олеся плавится в объятиях Мирона, растекается лужицей, теряет все связные мысли и чувствует щекотание крылышек бабочек в животе. Она всегда снисходительно улыбалась, когда читала подобное в любовных романах, а теперь сама испытывает восторг и удовольствие, понимая, что другими словами эти чувства тяжело описать. Ей хочется принадлежать этому мужчине, быть его женщиной во всех смыслах, растворяться с ним в наслаждении. Удивительное открытие для человека, который долгое время считал себя если не фригидным, то мало нуждающимся в физическом контакте. Олеся всегда комплексовала по поводу своего тела, лишнего веса, она и сейчас недовольна своей фигурой, но то,
— Вот мы и добрались до третьей базы, — шепчет он, чуть отстранившись, но не выпуская ее из рук.
— Боюсь, что на этом игру придется остановить, потому что я не хочу, чтобы Пашка стал свидетелем нашего первого секса, — выдыхает она, прижимаясь лбом к виску Мирона.
— Почему я в твоем голосе слышу не только грусть, но и извинения? Мне кажется, что им здесь не место, — приподнимает бровь в фирменном жесте.
Олеся встает, поправляет одежду и чувствует, что начинает замерзать без тепла Мирона, которому не позволяет встать с дивана забравшаяся на колени Мишка. Свято место пусто не бывает.
— Давай поставим чайник, и я закажу что-нибудь из ресторана? — осторожно, чтобы не потревожить кошку, достает телефон.
Войтович пристально смотрит на него какое-то время, потом подходит и обнимает за плечи.
— Не знаю, какой мужчина все бы это терпел…
— Не знаю, какая еще женщина может создавать проблему там, где ее нет. Ты все равно окажешься в моей постели. Не сегодня, значит, чуть позже. Предвкушение — часть прелюдии, — приподнимает лицо за подбородок и целует. — Тем более, что мы оба сегодня действительно устали, да и Пашка сейчас придет, а я вчера не уделил ему достаточно внимания.
— Откуда ты взялся на мою голову такой, все понимающий? — улыбается Олеся.
— Увидел твое лицо в толпе и не смог пройти мимо, — отвечает Мирон и снова целует в припухшие губы. — Очень не хочется тебя отпускать, но нужно позвонить в доставку.
Она отстраняется, услышав, как хлопает входная дверь.
— Я дома! Все одеты? — громко и сквозь улыбку провозглашает Пашка.
— Будешь так шутить, сниму с тебя штаны и выпорю, — смеется Олеся, встречая сына и принимая у него несколько бумажных пакетов из ресторана быстрой еды. Мишка, услышав появление молодого хозяина, освобождает Мирона от своего общества, а тот, тоже выйдя в коридор, забирает пакеты у Олеси.
— Решил, что вы устали, и будет лень что-нибудь готовить, — объясняет Пашка, — взял на свой вкус.
Мирон с Олесей переглядываются, а потом одновременно обнимают подростка. Домашний вечер может быть приятным даже с совсем не домашней едой. Главное, чтобы вся семья была в сборе.
20
— 20 -
Мы просыпаемся и засыпаем,
Вместе об одном мечтаем:
Любить — чтобы раз и навсегда.
Мы просыпаемся и засыпаем,
Честно мы в любовь играем.
Пойми, на двоих одна душа.
М. Марвин — История
Это происходит на самом деле — то, чего Мирон так долго и терпеливо ждал. Все сложилось наилучшим образом — Пашка запросился переночевать у друга, а у Олеси выпало два выходных дня. Первый из них сейчас настойчиво подходит к своему логическому завершению — после походов по магазинам, обеда у Антона и Настасьи, а затем и ужина в уютном ресторане они едут к нему домой. Поводом служит любопытство Олеси, которая еще ни разу здесь не была, но оба знают истинную причину. Еще одно испытание на совместимость, будто запуск ракеты,
— Жаль, что сейчас зима, и я не могу прокатить тебя на своем мотоцикле, — просто чтобы что-то сказать, перестать думать о том, что волнуется, как мальчишка.
— У тебя еще будет шанс проявить свой бунтарский характер, — Олеся чуть улыбается, что никак не может скрыть волнение. Какой мотоцикл, если ее и так чуть потряхивает, несмотря на плавный ход автомобиля?
— Бунтарь? Нет. Возможно, был в юности, но сейчас я очень спокойный, тихий, даже домашний рядом с тобой. — Не услышав возражений, поворачивает голову вправо, любуется профилем пассажирки. — Тебе не стоит волноваться, я не сделаю ничего, что бы ты не захотела сама, — чувствует ее. Удивительно, но на подсознательном уровне ловит импульсы неуверенности и пытается словами подарить спокойствие, которого у самого не так много.
Олеся прикрывает глаза, чуть приподнимается, чтобы поправить полы купленной сегодня шубки, передергивает плечами. Он так просто понимает ее без слов, что это удивительно. Кажется, что ей никуда не деться от этого внимательного взгляда, и дело не в том, что они заперты в машине и одном из городских заторов. Ей хочется сказать, что она не нуждается в чем-то особенном, запросы не особо большие. Ей не столько важен результат, сколько сам процесс — возможность быть рядом, максимально близко. Слова остаются невысказанными, вместо них она произносит другое.
— Если бы я тебе не доверяла, то сейчас меня бы здесь не было, — она думает, что это правильно. Это то, что должно успокоить ее взвинченные нервы. То, что он хочет услышать. Она ошибается.
Мирон молчит какое-то время, пока сменившаяся песня по радио вырывает его из собственных мыслей.
— Я просто предлагаю тебе перестать думать и анализировать то, что происходит. Я хочу, чтобы ты немного расслабилась и продолжила получать удовольствие от этого дня. Ты говоришь мне о доверии, но я никогда не сомневался в нем. Без него здесь не было бы не только тебя, но и меня. Вообще бы ничего не было… Посмотри в зеркало, в твоих глазах нет лжи, но я вижу страх, а не просто волнение, как у меня, и это расстраивает. Если бы не необходимость следить за дорогой, я мог бы сделать так, чтобы ты перестала бояться. Я бы хотел все время смотреть на тебя, трогать, чувствовать твое тепло. Если это не любовь, то я не знаю тогда, что это…
Олеся прячет лицо в воротнике, окунается в мягкий мех, щекочущий ноздри. Дышит.
— Я не могу не бояться, я столько времени была одна…
Мирон возвращает взгляд на дорогу. Ему хочется съехать на обочину, обнять Олесю и поделиться с ней своей уверенностью, но автомобиль, как назло, тащится в крайнем левом ряду — хотел как можно быстрее оказаться дома.
— Лесь, я только что признался тебе в любви, а ты вместо того, чтобы смотреть вперед, снова оборачиваешься к прошлому… Ты делаешь это, чтобы меня разозлить?